Наш общий папа (СИ)

— Ну прости, прости меня, любимый, — он поймал его хвост своим. — Райних, я все хотел тебе сказать... Я собираюсь уйти из клана, основать свой. Уже подал прошение в Королевскую канцелярию. Ты можешь перейти в другой прайд сейчас. Подумай, потом скажешь мне, ладно?

Их прервал вызов, пришедший на комм. Черт, сам Менерт Штиммен, глава клана, желал побеседовать с ним.

— Да, отец, — ответил Дитте и положил палец на губы встрепенувшегося братишки.

Хорошо, что на его комме был отключен видеорежим.

— Дитте, — голос главы не сулил ничего хорошего, — я жду тебя через час в поместье вместе с Райнихом. И этого нового родича захвати.

====== Глава 9. Выше звезд ======

***Райних

— Что слу... — мявкнул Райних, но Дитте прервал его поцелуем, потрепал за ушами и, бросив: “Все будет хорошо, братишка, жди”, смылся.

— Что случилось, — повторил Райних уже в закрытую дверь.

Да что же это такое? Уходить из клана... из прайда... почему? Почему Дитте хочет выделиться? Он вспомнил летнюю виллу на Бриллиантовых песках, принадлежащую клану. Райних любил там отдыхать, бродить по берегу и искать осколки древних амфор... Сами они еще когда смогут себе позволить подобное, придется довольствоваться съемными виллами. Но, с другой стороны — как уйти из прайда? От кошек, от будущих котят, от... любимого?

Райних вскочил и в чем мать родила бросился из спальни — перехватить Дитте, расспросить. Но в коридоре промахнулся, врезался сослепу в колонну винтовой лестницы, ведущей в башню, и грохнулся на пол, где чуть не разрыдался от расстройства. Удар пришелся по регенерационной маске и лбу, было просто ужасно больно. А что скажет Чинэ-ли, когда узнает? Вдруг сочтет для себя оскорбительным оставаться в столь крошечном клане и захочет уйти? А вдруг потребует, чтобы и Райних ушел с ней?!

Он осторожно встал и, держась рукой за стенку, отправился в ванную за аптечкой. Нет-нет, он не сможет уйти из прайда, останется с братиком, а Чинэ-ли в случае чего скажет, что поступает так, как велел альфа... Да, точно, и уши так горестно опустит, а в голосе — надрыв и страдание.... она проникнется и не будет уходить. Он тихо захихикал: кошка всегда просекала его сцены и щелкала по носу, но зато смеялась, и все напряженные моменты их отношений проходили, как по маслу.

Он ввел дозу обезболивающего в приемник на маске, и голова тут же перестала раскалываться. Зато немилосердно засаднила раздолбанная попа. Да... Дитте сегодня был суров... “Я был с тобой нежнее, братишка”, — обиженно подумал Райних, выдавливая в дырень регенерационной мази. О, он так и скажет Дитте, печально вздыхая, пусть братишка залижет свою вину! Кстати... что там у них за разборки с Энкемом? И отец требовал к себе озабоченного котишку... наряду с ним самим.

Райних нервно поежился — отца он боялся, уж больно тот был суров да нетерпим... Слава богу, Дитте оградил их от выволочки! А папочка Энкем — вот кто явно во всем виноват, надо найти и выяснить.

— Энкем! — позвал он, медленно идя по дому, прислушиваясь и принюхиваясь.

Папочка жалобно скулил в его собственной спальне, пахло сексом.

— Чего ты, — Райних сел на кровать, притянул котика за хвост и нащупал свеже-припухшие рубцы на нежной голой попке.

Он сочувственно вздохнул, а потом погладил и пощипал раненные ягодицы, запустил лапу в папочкин пах и нашел там нечто. Сбруйка! Как мило. Член, уже и так живо интересовавшийся происходящим, встал твердо и безвозвратно. Папочка извернулся, положил голову ему на колени и принялся поскуливать в самые яйца, периодически их облизывая.

— За что же тебя так, бедный, — спросил Райних, почесывая его за ушком.

— За правду, — пожаловался папочка и рассказал его яйцам жуткую историю своей борьбы за справедливость.

От его дыхания, шепота, всхлипов, Райних кончил, измазав папочкину мордочку скользким и липким, и блаженно откинулся на кровать. А потом до него внезапно дошло. Это же ужас!!! Позор фамилии! Да ведь Дитте разгневанные родичи на части порвут! Он дрогнувшим голосом сказал в комм название газеты, нашел статью, выслушал ее до конца...

— Как ты мог, Энкем! — закричал он, тряся котика за плечи. — Зачем ты опубликовался под нашей фамилией? Не мог псевдоним взять?

— Чтобы напечатали, — хныкал папочка, вяло трепыхаясь и норовя его промеж ног хвостом погладить, — из первых рук!

— А зачем про нас с Дитте сказал, что любовники? У нас в клане развратное поведение совсем не приветствуется.

— О, а так и не скажешь, — внезапно нормальным тоном удивился Энкем, и Райних чуть не взвыл, познав всю глубину его притворства:

— А я считал тебя другом, — горько сказал он и направился к платяному шкафу. Пора бы одеться, а то мало ли...

— Как это понимать, Райних? — спрашивала Чинэ-ли вечером, чем-то бумажно шурша. Наверно, злополучной газетой. — И почему Дитте не отвечает на вызовы?

— Он собирается выделиться из клана, — Райних неловко опустил уши. — Извини, дорогая, так получилось.

— А не легче ли выгнать вот это позорище? — зашипела кошка.

— Ай-ай-ай! Уши! — завизжал Энкем.

— Не надо, не надо папочку выгонять, — залепетал Неймо.