Наш приход (Переводчик неизвестен (1852))

Такъ какъ послѣ этого достопамятнаго событія четыре сестрицы и мистеръ Робинсонъ продолжали обитать въ томъ же самомъ домѣ, и такъ какъ замужняя сестрица никогда не являлась въ общество безъ прочихъ сестрицъ, то мы не ручаемся, чтобы сосѣди когда нибудь открыли между сестрицами настоящую мистриссъ Робинсонъ. Но одно весьма интересное обстоятельство, которое время отъ времени случается въ самыхъ лучшихъ семействахъ, помогло имъ сдѣлать окончательное открытіе. Прошло девять мѣсяцовъ, и жители улицы Гордонъ, смотрѣвшіе на это дѣло съ недавняго времени совсѣмъ съ другой точки, начали съ таинственнымъ видомъ поговаривать между собою и выражать свое сожалѣніе насчетъ здоровья мистриссъ Робинсонъ, то есть самой младшей изъ сестрицъ. Около девяти и десяти часовъ каждаго утра y дверей сестрицъ Вилльсъ безпрестанно показывались слуги съ посланіями слѣдующаго рода: "мистриссъ такая-то свидѣтельствуетъ свое почтеніе и желаетъ знать, какъ чувствуетъ себя мистриссъ Робинсонъ!" Эти вопросы обыкновенно сопровождались такимъ отвѣтомъ: "поклонитесь вашей госпожѣ и скажите, что мистриссъ Робинсовъ чувствуетъ себя не хуже вчерашняго." Фортепьяно въ домѣ ceстрицъ Вилльсъ давно уже замолкло, вязальныя иголки отложены въ сторону, рисовка остается въ страшномъ небреженіи; вмѣсто всего этого любимымъ занятіемъ всего семейства сдѣлалось шитье бѣлья такихъ крошечныхъ размѣровъ, какіе только можно представить себѣ. Прежній порядокъ въ гостиной совершенно нарушился, и еслибъ вы вздумали зайти туда утромъ, вы непремѣнно увидѣли бы на столѣ, подъ небрежно накинутымъ листомъ старой газеты, два или три миніатюрные чепчика, едва не больше тѣхъ, которые дѣлаются для куколъ средняго роста; увидѣли бы, можетъ быть бѣлую рубашечку, не слишкомъ широкую, но зато непропорціонально длинную, съ крошечной манишкой вверху и широкимъ кружевомъ внизу; a однажды мы видѣли на томъ же столѣ длинный и широкій бантъ, съ синими каймами, употребленіе котораго мы ни за что на свѣтѣ не могли отгадать. Спустя немного, мы узнали, что къ мистеру Даусону, медику-хирургу и аптекарю, который живетъ на ближайшемъ углу, и y котораго въ одномъ окнѣ красуется нѣсколько разноцвѣтныхъ фіяловъ, стали стучаться по ночамъ чаще обыкновеннаго; a однажды ночью мы не на шутку испугались, услышавъ, въ два часа ночи, что y дверей мистера Робинсона остановилась наемная коляска, изъ которой вышла толстая пожилая женщина, въ салопѣ и ночномъ чепцѣ, съ узелкомъ въ одной рукѣ и калошами въ другой; по всему видно было, что ея подняли съ постели во какому нибудь чрезвычайно экстренному случаю.

Проснувшись на другое утро, мы увидѣли, что бронзовая скобка на дверяхъ мистера Робинсона была обтянута старой замшевой перчаткой, и мы, въ невинности своей (мы тогда еще находились въ счастливомъ одиночествѣ) рѣшительно не могли понять, что бы все это значило, и оставались въ этомъ невѣденіи до тѣхъ поръ, пока не услышали, какъ старшая миссъ Вилльсъ, inpropriа persona, приказывала сказать внимательной сосѣдкѣ: "засвидѣтельствуйте вашей госпожѣ почтеніе и скажите, что мистриссъ Робинсовъ и ея новорожденная дочь находятся въ вожделенномъ здоровьѣ." Только тогда любопытство наше, а также и нашихъ сосѣдей, было вполнѣ удовлетворено, и мы начали удивляться, почему прежде не могли предвидѣть всего этого.

IV. ИЗБРАНІЕ ПРИХОДСКАГО СТАРОСТЫ

Въ нашемъ приходѣ совершилось весьма важное событіе. Сильное приходское волненіе увѣнчалось блистательнымъ торжествомъ, которое надолго останется въ памяти нашего прихода. У насъ состоялось избраніе, — избраніе приходскаго старосты. Защитники системы прежняго старосты потерпѣли сильное пораженіе, поборники же правилъ новаго старосты одержали блестящую побѣду.

Нашъ приходъ, представляющій изъ себя, подобно всѣмъ другимъ приходамъ, маленькій міръ, съ давнихъ временъ раздѣлялся на двѣ партіи, раздоръ которыхъ хотя и усыплялся на время, но при первой возможности вспыхивалъ съ удвоенной силой. Сторожевыя деньги, деньги на освѣщеніе, на мостовую, на сточныя трубы, церковныя деньги, вспомогательныя деньги, — словомъ сказать, всѣ роды денегъ одинъ за другимъ служили прелметомъ страшной борьбы, жестокость и упорство которой для человѣка, не посвященнаго въ эти тайны, покажутся невѣроятными.