Наш Современник, 2001 № 08

В 1999 году я приехала в Новгород и тут же позвонила ему. “Не приму никаких отговорок. Жду, приходи”, — сказал Балашов. И мы с дочерью пошли. Дмитрий Михайлович встретил нас радушно. Выставил на большой деревянный стол, который, кстати, как и многое в доме, сделал своими руками, деревенскую еду: квашеную капусту, картошку, грибки, нарезал огурцов, помидоров, поставил кувшин молока, принес бутыль вина, настоянного на черной смородине, и стал угощать. Бойко орудовал деревянной ложкой, раскладывая в большие тарелки нехитрые угощения. Я с интересом наблюдала за ним. Впервые видела его в домашней обстановке — радостно взъерошенного, в своей неизменной русской косоворотке, с босыми ногами... И возникало ощущение, что попала в одну из сцен его романа. Даже, помнится, сказала Дмитрию Михайловичу, выпивая из деревянного кубка вино: “У тебя, как у Пушкина: здесь русский дух, здесь Русью пахнет!” На что он незамедлительно ответил, что терпеть не может ничего западного в доме. Перекусив с нами, повел показывать свои хоромы. Сокрушался, что Ольга, жена, уехала к матери, а на даче огурцы “так поперли”, что он не успевает их засаливать. И, правда, весь хозяйственный стол был заставлен трехлитровыми банками с огурцами.

О многом мы говорили с Дмитрием Михайловичем. С ним всегда было интересно общаться. Были ли это разговоры о литературе, о любви, о России, или просто о жизни, всегда он рассказывал увлеченно, и в каждом слове сквозила его природная мудрость:

— Вот я заметил, что когда работал на земле, а не в тепличных условиях, когда находился наедине с природой, с Богом, если выкладывался полностью, до конца, Господь мне помогал. Например, косил я сено для коров. Идут облака, цепляются за вершины деревьев, а у меня тонна сена раскидана. Собираю его, мне тяжело, готов уже умереть, но все равно продолжаю сено убирать... Работаю, работаю, работаю, а дождя все нет. Тучи мне уже, как говорится, голову окутывают, и, наконец, когда я кидаю последнюю охапку сена на закалинок, обрушивается ливень. А стоит чуть-чуть разлениться, и будет другое действие. Лукавить с Господом бесполезно. Мы перед ним как хрустальные, мы видны насквозь. И если человек прилагает все свои силы, ему помогает Господь, но только в этом случае. Опять же, и в этом дана свобода воли. Дар, который мы получили и от которого отворачиваться бессмысленно.