Наш Современник, 2001 № 08

Захватывающе интересной показалась нам “теория” друга. Особенно поразила его догадка (предположение), что наши церкви и католические костелы и кирхи с точки зрения архитектуры не что иное, как смутная память человечества о космических кораблях, доставивших его предков на Землю. “Красивая теория”! — только и могли сказать мы. Ну, а Орлов — не был бы Орловым, если бы не попытался воплотить ее в поэтические строки...

...Летом 1958 года Сергей по командировке Союза писателей побывал в одной из стран Западной Европы. Вернувшись домой, как всегда, взялся за перо. Впечатлений было много, раздумья “одолевали”, просились в стихи. Именно тогда написалось стихотворение, о котором хочется сказать особо. Но прежде самые первые строки из него:

Мне этот город с кирхами, с костелами

Собой ракетодром напоминал.

Он странные рассказывал истории

И смутные догадки подтверждал.

Какие “догадки”? Да те самые, о коих он поведал нам с Дементьевым.

Не ласкова к марсианам была новая планета. Она кишела тварями, хищными зверями, угнетала жарким климатом. Поэт размышлял:

Чтоб жить на ней, родиться надо заново,

В крови и муках сгинь и вновь родись,

Все потеряй. Земля планета странная,

Все отобрав, оставит только жизнь.

Она в дугу здесь гнула их. Заставила

Одеться в шкуры, и в какой-то час,

Когда решила вдруг, что переплавила,

Она сама на милость их сдалась.

Все начали с азов владельцы разума,

Костер открыли, собрались в стада,

И все, что было им на ней отказано,

Бесстрашно возродили в час труда.

Так заканчивается это прекрасное стихотворение. Но поэт не включил его в трехтомник, и этому, как мы увидим дальше, была причина.

В 1977 году, ставшем последним в его жизни, им была задумана и уже начата поэма “Семь дней творения”. В ней поэт намеревался в абсолютно реалистических картинах описать “сотворение мира”, приписываемое Библией Богу, а на самом деле, как он считал, представлявшее собою длившуюся миллионы лет Историю воцарения разума на планете Земля. Напомню, что отрочество и юность поэта совпали с теми годами, когда церковь была отделена от государства, а школа от церкви, и не удивительно, что он считал себя атеистом и что первые две главы поэмы лишены какого бы то ни было божественного начала. Вот строфы о Марсе:

Гасло солнце в далях безответных.

Гасло солнце. Что еще искать?

Умирала ржавая планета —

Родина всего живого — мать.

...........................................................

Тыщи лет катились вспышки света

Через космос, в сторону Земли.

На нее, на синюю планету,

Молча улетали корабли.