Наш Современник, 2002 № 02

А вот идиллический рассказ журналистки о работе другой подобной группы: “В этой группе все работают на равных. Они ходят по парку, в котором гуляют самые разные люди; некоторые из них — потребители наркотиков, а некоторые — обычные люди, которые пришли в парк, чтобы погулять с собакой или поболтать на скамейке с приятелями. Я присоединилась к группе, и мы внимательно прочистили парк в поисках шприцев, выброшенных в кусты. Женщина, с которой я предварительно договорилась о встрече, предупредила меня, чтобы я не одевала босоножек или сандалий... Мне стало понятно, почему она это сказала, когда мы ходили в траве по колено в поисках использованных шприцев. Мы остановились у детской площадки, где шприцы регулярно собирает смотритель парка и хранит их до приезда “Передвижного инструментария”. Потом мы перешли в другую часть парка и увидели молодого человека, лет 20, который попросил у нас презервативы. Он порылся в сумке и выбрал свой любимый вид презерватива”.

И последняя зарисовка: “Прохожу мимо группки молодых людей, что-то разнюхивающих и передающих друг другу небольшой бумажный пакетик. Невдалеке от них стоят торговцы фруктами, мужчина играет со своим ребенком. Я направляюсь в сторону Лексингтон и тут вижу, как на другой стороне улицы припарковывается красный микроавтобус, из которого выходят два мужчины и женщина. Они открывают заднюю дверцу и достают складной стол, контейнер для использованных игл и еще какие-то коробки. Пока они раскладывают все это, вокруг них собираются люди”.

THE END: Наркомафия вышивает красные кресты на белых косынках сестер милосердия.

Станислав ЗОЛОТЦЕВ • "Пришел черед желанный..." (Наш современник N2 2002)

Станислав ЗОЛОТЦЕВ

 

“ПРИШЕЛ ЧЕРеД ЖЕЛАННЫЙ...”

 

 

В книге “Мадур-Ваза победитель”, представляющей собой вольное переложение поэмы “Янгал-маа”, выполненное Сергеем Клычковым (Москва, “Наш современник”, 2000), много заветов, напрямую к нам, нынешним, обращенных. Вот, пожалуй, самый непреложный и самый стержневой из них:

 

Будьте милостивы к мертвым,

Смерть и вас на перепутьях

Караулит терпеливо...

Все, рожденное, не вечно:

Все живет и умирает,

И родится в новом свете

В царстве дальнего Торыма.

Все умрет, и день вчерашний

Не придет и не вернется!

Только сильные шаманы

Возвращаются на землю,

Но уже в другом обличье

И с другими именами!

 

Возвращаются... Даже и в дни наступившие, когда после небывалых упадка и разрухи отечественное книгоиздание вновь начало подниматься и на прилавках опять стали появляться образцы настоящей (в противовес “чернушно-порнушной” или “раскручиваемой”) словесности, — даже и сейчас выход книги национального эпоса, переведенного на русский, остается чрезвычайной редкостью. Тем более когда такой перевод представляет собой не просто квалифицированно-добросовестный труд поэта-переводчика, но — Мастера нашей поэзии творение. Становящееся живым фактом блистательного русского стиха. Причины такой “раритетности”, думается, понятны... Как и другое: для того, чтобы появилась подобная книга, надобно подлинное подвижничество, нужна истовая любовь ее создателей как к своей родной поэзии, так и к литературам иных народов. Плодом такой любви и такого подвижничества стал выход книги, о которой я пишу. Каждая ее страница зачаровывает и примагничивает воображение и душу немыслимым многоцветьем своей палитры, звенящим и певучим многозвучием строк, словно бы не пером созданных, а впрямь вырастающих из северной, но такой яркой, жаркой и многогласной земли. Из таежной и болотистой, речной, озерной и к океану студеному уходящей земли. Из тундры. Из Янгал-маа...

 

На реке, где неподвижно

Лес янтарный отражался,

Солнце на покой клонилось,

Золотистой головою

Припадая к дымным кедрам,

Обдавая лес и берег

Жарким, огненным дыханьем...

А заключительные строки этой строфы, изображающей таежный закат, кажется, решены феерическими средствами современного кинематографа с его “сюром” и смещениями нескольких планов реальности:

“Скоро ночь немою птицей, /Круг сужающей в полете, /Опустилася на землю. /Краски алого заката /Потемнели, остывая, /Лишь пунцовая полоска /Там, куда упало с неба, /Словно срезанное, солнце, /Чуть заметно трепетала”.

Нельзя не поразиться столь экспрессивной энергии в цветомузыке этих строк!..

...А подвижничество, надобное для появления такой книги, началось за много десятилетий до выхода издания, которому посвящены мои заметки. Еще в