Наш Современник, 2005 № 03

По узким трещинам
Расстеленной брусчатки
Туда, где солнца жар,
Стремлю неспешный шаг.
Улыбка — женщинам.
И белые перчатки.
И белоснежный шарф.
Цилиндр. И чёрный фрак.

Глядят насмешливо:
«Видали остолопа?!
Быть может, вкуса нет?
Приличней нет белья?»
Представлюсь вежливо —
Запомнили все чтобы:
Мне девятнадцать лет,
Зовут меня — Илья!

Наталья Мурзина (33 года, Кемерово) РУССКАЯ ВЕЧНОСТЬ

«Я баян обниму. Он, заждавшийся, на руки просится…»

Я баян обниму. Он, заждавшийся, на руки просится.
Встрепенётся, вздохнёт, как живые, меха развернёт.
Он застенчиво всхлипнет коротенькой разноголосицей
И протяжную русскую сам нараспев заведёт.

Он «Лучинушку» плачет — качает басы безысходные.
Он созвучья выводит. Пронзительно. Сладко. Навзрыд.
Словно жаркой слезою, он песней текучей народною
Пробирает насквозь. Бередит на душе. Бередит…

Он заходится песней. А мне всё отчётливей кажется,
Что, как исстари, сядем за стол, соберётся родня.
И потянется песня-слеза, и всем миром завяжется…
Что не песня, а русская вечность течёт сквозь меня.

* * *

«Ночь была черноспелая гроздь, да распалась-рассыпалась…»

Ночь была черноспелая гроздь, да распалась-рассыпалась.
Словно жадное лето пылало у нас на устах.
Словно лето плыло, и горчащая звёздная жимолость
Предрассветна, черна, в низкорослых цвела небесах.
Из кромешности глаз одинокой походкой опасливой
Я исчезну однажды, не пристальна, но холодна.
Ты забудешь о том, как рябина по-дикому счастливо
Трепетала полунощной жертвой в пожаре окна.
Причитала ветвями, смыкалась, клонилась со стонами.
В полынье простыни задохнись, утони до утра,
В лихолетии вяжущих губ… и не помни за окнами
Ягод, кровоточащих в гортани ночного двора.

* * *

«Даже странно — в губах это имя нести…»

Даже странно — в губах это имя нести,
Различать только этого имени сполохи.
Словно чуждую птицу сгоняю — лети! —
Потрепещет и сгинет в процеженном воздухе.
Но, спугнув, отпустить от себя не могу,
Хоть не мне его пить, и не мной зацеловано.
Лишь однажды в протянутой ложечке губ
Это имя цвело тёмным мёдом ворованным.
Отпустить от себя — не стряхнув, как листву,
Не спугнув, как молитву, нечаянным возгласом.
Будто дикий шиповник губами сорву,
Окликая пустое пространство вполголоса…

* * *

«Это тонут черёмухи в белых проточных ветрах…»