Наш Современник, 2005 № 09

Но вернемся к творчеству. В настоящее время худо-бедно литературный процесс идет в столице да еще в нескольких крупных городах, где есть серьезные издательства и обладающие платежеспособностью потребители, в основном так называемый «средний класс». Следует отметить, что платежеспособный читатель в столице нынче уже не желает довольствоваться только массовой литературой, ему хочется приобщиться к чему-нибудь «высокому». А поскольку сегодня и в литературе всем правят законы рынка, то раз есть спрос — нате вам предложение. Предлагаемая современная серьезная (она же элитарная) литература кроме точного знания потребностей читателя отличается высоким профессионализмом письма, интеллектуальностью, информативностью — и является в подавляющем большинстве римейком. По большей части это профессиональная перетасовка существующих текстов, давно ставших наследием человечества. Но в этом и есть самый шик — так спрятать реминисценцию и аллюзию, что лишь самый интеллектуальный читатель сумеет откопать ее, вычленить из контекста. А уж как порадуется, коль скоро откопает! И писателя похвалит… Иначе, чем игрой в литературу, это не назовешь. Кто хочет — играй, а не желаешь — пережевывай бульварное чтиво…

Итак, в столицах играют в литературу, а в провинции пишут в стол… В провинции литературный процесс лишь едва обозначен. Два-три издания в год на всю писательскую организацию. Хорошие, талантливые книги выходят тиражами в тысячу экземпляров — и это еще счастье. А то ведь и в пятьсот, в триста, в двести…

Повсеместные законы рынка для провинции означают смерть литературы. Писатель реализует свой творческий дар, исполняет обязанности своего служения, создает произведение и предлагает его миру… Но его предложение — глас вопиющего в пустыне. Рынок отсекает все благие побуждения автора. «Где спрос? — вопрошает. — Нет? То-то». А ведь провинциальная беллетристика — главный движущий фактор общекультурного развития. Нет фактора — нет развития. Откуда ждать появления высокой литературы, новых классиков? Лишь в полноводной творческой реке способны родиться титаны от литературы. Если река выродится в десяток ручейков — крупнее окуня потомкам рыбы не видать. Кого будут изучать наши внуки и правнуки на уроках литературы (если таковая дисциплина вообще останется в школьной программе, то есть законы рынка позволят) — Пушкина? Гоголя? Достоевского? Есть опасение, что их просто перестанут понимать, отождествлять с собственной новосотворенной посткультурой. В лучшем случае лишь создатели очередных римейков не забудут слова Аполлона Григорьева и будут хвалиться, что Пушкин — это их всё… Неприглядная картина и, увы, вовсе не фантастическая. Грядущая действительность может превзойти даже самые худшие наши опасения. Не стоит уповать на возможности высокотехнологической цивилизации, духовная и нравственная деградация рано или поздно погрузит разум человечества в безнадежный сон, лишив его тем самым способности как бы то ни было использовать плоды собственных экономических и материальных достижений. Сон разума способен породить только чудовищ…

Такое ли (в образе жуткой антиутопии!) будущее мы хотим приуготовить своим потомкам? Едва ли… Но если так, то — уже сегодня! немедленно! — мы должныпринять решение и определиться: на чьей мы стороне — созидания или разрушения национальной культуры?

Кто, если не мы?

Игорь Изборцев

СПАСИБО ЗА ПРАВДУ И СМЕЛОСТЬ