Наш Современник, 2005 № 10

Летом 1861 г. Леонтьев неожиданно возвращается в Крым и венчается с Лизой, хотя они не виделись уже несколько лет. Судьба благоприятствует Леонтьеву, и он, сдав в феврале 1863-го консульский экзамен, в октябре 1863-го получает место секретаря и драгомана (переводчика) российского консульства в Кандии (о. Крит). В 1864 году Леонтьев нанес «оскорбление действием», ударив хлыстом по лицу, французского консула Дерше, который позволил себе некорректный отзыв о России. Получив выговор, Леонтьев, который впоследствии с гордостью вспоминал об этом своем поступке, был переведен в российское консульство в Адрианополь, затем в Белград. В дальнейшем служил в Тульче, Янине, Салониках. Начинается дипломатический период жизни Леонтьева, когда его эстетика жизни получила новый импульс, что нашло отражение в художественных произведениях того периода. Служба на Востоке, знакомство с исламским миром, вдохновенные геополитические прозрения — все это осталось яркой страницей его жизни. Леонтьев не случайно испытывал симпатии к исламу и Корану и даже спорил со своим духовным отцом Климентом Зедергольмом, который упрекал Леонтьева за то, что тот не чувствует духовного омерзения «ко всему, что не Православие». Леонтьев буквально впитывал в себя все прелести Востока. Яркие зрелища, общение с представителями «света» и простыми жителями греческих колоний, увлечения женщинами — все это занимало Леонтьева. Его биограф A. M. Коноплянцев считал, что, несмотря на то, что «жену свою он продолжал любить», жизнь Леонтьева была весьма насыщенной: «человек он был по натуре страстный, несдержанный, очень любил молодых, красивых женщин… Л<еонтьев> исповедовал тогда прямо-таки культ сладострастия, и его необузданной фантазии в этом отношении не было ни удержу, ни пределов… Он любил жизнь, все сильные и красивые стороны ее, и, как язычник, этой жизни не боялся и хотел ею пользоваться без границ…».

К концу 1870 года Леонтьева начинают посещать мысли о необходимости изменить образ жизни. Перелом во взглядах произошел неожиданно. Служа консулом в Салониках, в июле 1871-го он заболел и, закрывшись в доме, стал ожидать неминуемой смерти, поскольку установил у себя симптомы холеры. Когда наступил кризис, он молился на икону Богородицы и дал обет уйти в монахи. Ему стало лучше, и, оправившись от болезни, он согласно обету отправился на Афон, забросив консульские дела. Год он пробыл на Святой Горе, но его просьбы о монашеском постриге были отвергнуты, так как старцы понимали, что он еще не готов к монашескому подвигу. С этого начинается новый этап в жизни Леонтьева. Некоторые исследователи (Н. Бердяев, Ю. Иваск и др.) пытались дать исцелению Леонтьева и произошедшему с ним духовному перелому материалистическую трактовку, не желая, как справедливо замечает Д. М. Володихин — автор сборника эссе, посвященных К. Н. Леонтьеву, «давать своему оппоненту в важнейшем вопросе умопомрачительный аргумент чуда».

К. Н. Леонтьев пришел к консервативной идеологии через борьбу с самим собой. Впоследствии он вспоминал, что в первые годы эпохи реформ «…все мы сочувствовали этому либеральному движению» и было «не легко… сжигать то, чему меня учили поклоняться и наши, и западные писатели… Но я хотел сжечь и сжег!». Избавившись от «увлечения» либерализмом, Леонтьев занял твердые консервативные позиции. «Мне стали дороги: монархии, чины, привилегии, знатность, война и самый вид войск; пестрота различных положительных вероучений и т. д.», — писал он впоследствии.