Наш Современник, 2005 № 11

К 20-летию горбачевского почина масс-медиа вновь воскурили фимиам в запустелых кумирнях «перестройки и гласности». Вновь, но уже с оттенком снисходительности к романтизму «отцов перестройки» возобновились кривотолки, недомолвки и «каноническое» вранье официальной пропаганды об истоках, подноготной и темной истории либеральной «революции» в России. О трагедии государственной катастрофы 91-го года толкуют как о благой и искупительной жертве. Создалась уже новая изощренная мифология о контрреволюции 91–93-го годов. Пора уж писать «краткий курс истории партии», где предтечами думских единороссов будут провозглашены Сахаров, полумифический питерский кухонный «кружок вольных экономистов» Чубайса и «правозащитное» движение, младые последыши и старые могикане которого так горько оплакивают нынче погибель «миротворца» Масхадова и страдания «политзаключенного» Ходорковского. Идеологам, пособникам и подельникам ликвидации «империи зла» непричастные к былому новые «государственники» у власти пожаловали если не медаль, то прощение. Нет больше «великой, благородной и сострадательной страны» — патетические слова, сказанные одним из Кеннеди об Америке, но куда больше подходившие к образу того, чем был СССР в послеялтинском мире, как ни лжесвидетельствуй задним числом, для миллионов людей, приверженных идеалам социальной справедливости и солидарности. А уж тем паче для нас, воспитанных в советском обществе.

«…Я предлагаю Конфедерацию!» — открыто прокламировал свой проект Конституции Андрей Сахаров. Это сейчас, когда Союз нерушимый стал преданием, вызов предтечи перестройки устоям не только советской державы, но и самой исторической России, представляется не такой уж дерзостью и безрассудством. Мы ко всему попривыкли. Сама грань между лояльностью и покушением на конституционные устои сегодня размыта. Это и немудрено при полном отсутствии государственной идеологии. Вон в Калининграде объявилась некая «новопрусская» партия из русаков — детей переселенцев 40-х годов, ратующая за присоединение российского, на отшибе, анклава к Евросоюзу. Местный прокурор и ухом не повел, а общественное мнение, особенно молодежь, едва ли не благосклонно к изменникам. И десяти годков не прошло с тех пор, как один из «креативных» идеологов СПС напророчил, что из вольницы российского гражданского общества проклюнутся «локально-территориальные нации», а русские кенигсбержцы уже легки на помине. А ведь далеко-далеко загодя, при живом СССР, Сахаров невольно благословил сепаратистов всех мастей своей конституционной прокламацией. Тогда небожитель-гуманист своим «радикальным» прожектом роспуска Советского Союза огорошил даже многих своих пылких обожателей.

Антиутопия идеалиста

Думаю, сегодня стоит восстановить в памяти и весь контекст появления радикального сахаровского проекта «обустройства России». Ничто еще не предвещало скорой катастрофы Августа 91-го года. Да, статью 6-ю из Конституции СССР уже вымарали. Прибалты, гамсахурдии и снегуры при тайном попустительстве «архитектора перестройки» протрубили «суверенитеты», хотя не допускали и мысли, чтобы Госплан СССР снял взбунтовавшиеся республики с материального довольствия. «Региональный хозрасчет» все богател и богател думкой. Многопартийность расцветала пышным ядовитым пустоцветом. На поверку же было всего две партии: за обновленный социализм и целостность страны и — «против Центра» и за «рынок». Этнократы тоже — обеими руками — были за рынок, но без «инородцев». Кооператоры оптом скупали табак и мыло, которые и впрямь исчезли с прилавков. Ельцинская камарилья требовала немедленно делить союзную казну и «вооружения». Между тем заводы пока работали, пассажирские самолеты из Внукова взлетали по расписанию, курорты заполнялись отдыхающими, в театрах — аншлаги… Но все как-то зыбко, неладно, неправдоподобно, и почему-то всеми завладело, словно леший попутал, чувство: впредь, что бы ни было, «хуже, чем теперь», быть не может. В стране воцарилось безвластие.