Наш Современник, 2006 № 02

Была своя традиционная политика в отношении Польши и у России — тоже в основном вне зависимости от того, кто правил ею, вытекающая из объективных долговременных интересов российского государства в Европе. На этом и строился расчет немцев, действовавших, однако, всегда с гораздо большим упорством и последовательностью, чем Москва. Картина эта в своих главных чертах остается сходной и в наши дни, если соскрести с нее “трансатлантические” и “евросоюзные” напластования, отвлекающие от видения сути дела. По мере роста самостоятельности новой объединенной Германии чуждые этой картине краски начнут трескаться и отшелушиваться сами собой.

Итак, Советская Россия и Веймарская республика с 1922 по 1933 год по сути дела были друг для друга стратегическими партнерами. Россия строила с немецкой помощью социализм в отдельно взятой стране, быстро индустриализировалась и все меньше говорила о мировой революции, обращая свои взоры на Китай, Индию и другие колониальные и полуколониальные страны и видя в них большой резерв своей будущей политики. Германия с помощью России готовилась к тому, чтобы окончательно стряхнуть с себя оковы Версаля, возродить свою военную мощь и вернуться на позиции великой державы.

Большевики отлично сотрудничали с германскими консерваторами и националистами. Главным противником такого симбиоза выступали немецкие социал-демократы, организовывавшие систематические скандалы в рейхстаге и не прекращавшие нападок на СССР. Не случайно Москва вскоре объявила их социал-фашистами, а III Интернационал ориентировал германских коммунистов на бескомпромиссную борьбу с ними.

С точки зрения государственных интересов России, такую линию приходится признать по меньшей мере оправданной. Социал-демократы ведь пытались встроить Германию в единый антисоветский фронт западных держав, а германские консерваторы при опоре на Россию боролись с засильем этих держав на международной арене. Руководство СССР должно было бы спятить, для того чтобы решиться в этих условиях делать ставку на социал-демократов.

В последующие годы много говорилось и писалось, что враждебная социал-демократам линия Сталина помешала в решающий момент объединить силы левых и не допустить к власти Гитлера. Вряд ли это соответствует действительности. Немецкие коммунисты и социал-демократы никогда не имели арифметического большинства в рейхстаге, даже в годы самого большого подъема авторитета КПГ. Так что парламентским путем не пустить Гитлера к власти они не могли. Что же касается непарламентских средств, то тут совместные действия КПГ и СДПГ надо отнести к разделу ненаучной фантастики — так велико было тогдашнее недоверие руководства СДПГ к коммунистам. Говорят, что социал-демократы в веймарский период образовывали правящие коалиции с либеральными партиями и эти коалиции могли бы быть поддержаны коммунистами. Но и этот вариант вряд ли был реален, поскольку в таком случае из коалиции с СДПГ тут же сбежали бы буржуазные партии. Гитлер в этих условиях просто не мог не придти к власти, а затем разгромить поодиночке и КПГ, и СДПГ.

С установлением власти фашистов военное сотрудничество Германии с Россией прекратилось. Случилось это как-то внезапно. Как пишет в своих мемуарах тогдашний советник германского посольства в Москве Хильгер, в первой половине мая 1933 года в Москву приехала группа высокопоставленных немецких офицеров во главе с генералом фон Бокельбергом, которая вела переговоры с Генштабом РККА. Как обычно, визит протекал в духе полного взаимопонимания и взаимной доброжелательности. Немецкий посол устроил обед в честь делегации, на котором присутствовали все члены военного руководства Советского Союза. К. Е. Ворошилов в ходе обеда заявил, что связи между обеими армиями будут и далее поддерживаться и развиваться. Атмосфера на обеде была самой дружественной и конструктивной. Окрыленный добрыми пожеланиями советских друзей, фон Бокельберг отбыл на родину, но не успел он добраться до Берлина, как командование РККА потребовало свернуть деятельность всех немецких военных центров в СССР. Затем последовал отказ советской стороны направить своих слушателей в немецкие академии и т. д.

Поворот был предпринят, конечно, по указанию с самого верха. Причины так до конца и остались неизвестны. НКИД впоследствии обвинил немцев в том, что их вице-канцлер фон Папен рассказал французскому послу в Берлине Франсуа-Понсэ во всех подробностях о германо-советском военном сотрудничестве. Допрошенный министром иностранных дел фон Нойратом фон Папен сумел оправдаться. Но решение было уже принято.

И принято оно было скорее всего не случайно. Наши отношения с гитлеровской Германией быстро портились. В Москве впервые начали внимательно читать “Майн Кампф” и задумываться над тем, что там было написано. Конечно, как говорил В. В. Маяковский, мало ли что можно в книжках намолоть, но все же свирепые преследования коммунистов в Германии и планы захвата жизненного пространства на Востоке не могли не настораживать.