Наш Современник, 2006 № 07

Однако в общественном мнении хрущёвские административно-партийные реорганизации, жёсткие методы волюнтаристского руководства не воспринимались как соответствующие курсу на коммунистическое созидание. На первый план в сознании людей выдвигались морально-нравственные факторы стимулирования добросовестного отношения к труду, принципы коллективной духовности, товарищеских взаимоотношений. В народе росло понимание того, что решение задач провозглашённого курса на коммунистическое строительство нельзя сочетать с пополнением ГУЛАГа дешёвой рабочей силой за счёт широкого использования судами суровых санкций по статье 74 УК РСФСР.

Частым явлением становились обращения руководителей, собраний трудовых коллективов к следственным органам отпустить задержанных ими лиц на поруки, не доводя дела до суда. Ясно, что, как только дело Шукшина поступило бы на рассмотрение в нарсуд, его, в соответствии с партийной практикой, сразу бы исключили из рядов КПСС и отчислили из ВГИКа — “идеологического”, как говорили тогда, вуза. Поэтому партийное бюро, профком института от имени коллектива пытались взять Василия Шукшина “на поруки” и не доводить дело до суда. На его защиту встал руководитель режиссёрской мастерской М. И. Ромм. Он, как учитель Шукшина, народный артист СССР, обращался в “компетентные органы” с просьбой о поручительстве. Но и это не дало желаемого результата. К делу подключился самый крупный в то время кинодеятель страны, профессор режиссёрского факультета ВГИКа, человек, близкий к правительственным кругам — С. А. Герасимов. Только после его ходатайства следственная волокита по делу Шукшина была прекращена.

Но вот “проштрафившийся студент” появился в институте. Зашёл он и в кабинет партбюро, где Никифоров сообщил ему, что Дзержинский райком дал указание немедленно рассмотреть персональное дело члена КПСС Шукшина В. М. Последовали категорические указания на то, что за хулиганский поступок Шукшин должен получить не ниже строгого выговора с занесением в личное дело.

Отчётливо врезалось в память собрание небольшой парторганизации ВГИКа. Помню, как, бледный, измождённый усталостью и душевными переживаниями, на трибуну актового зала медленно взошёл Василий Шукшин, при гробовом молчании присутствующих. Постоял какое-то время, обводя глазами ряды кресел, в которых восседали члены КПСС — от профессоров, народных артистов до рядовых студентов. Он судорожно сжимал челюсти так, что было заметно, как напрягаются желваки на щеках. Казалось, огромным усилием он выдавил сквозь зубы: “Было… да, было…”. При этом развёл руками, как бы давая понять: “О чём говорить, такой я, как есть”. Он не оправдывался, не извинялся. Видимо, Шукшину ни при каких обстоятельствах не свойственны были взывания к сочувствию. А ведь его гордыня могла быть воспринята как вызов, она могла дать повод для жёсткой критики, самых крайних предложений по персональному делу, каковых и желали в верхах. Но вопросов Шукшину не последовало.

Прения прошли спокойно, на уровне казённо-процессуальной необходимости. Не помню, что говорил М. И. Ромм, другие именитые профессора. В моём сознании закрепилось то, что никто не пытался на партсобрании рассуждать менторским тоном, демонстрировать показную принципиальность. Последовали два-три предложения: ограничиться выговором. Послышались реплики в адрес милицейских служак, “накрутивших дело”. Опешивший от неожиданных возгласов секретарь партбюро Никифоров вяло, растерянно пытался продавливать заданную ему сверху линию по персональному делу. Получилось же, что на голосование поставили два предложения: вынести Шукшину В. М. строгий выговор с занесением в учётную карточку и просто выговор. Запись формулировки проступка не запомнилась.

По итогам голосования на партсобрании Василию Шукшину был объявлен выговор без занесения в личное дело. Однако бюро Дзержинского РК КПСС отменило это решение и объявило В. М. Шукшину строгий выговор с занесением в учётную карточку. Секретарь партбюро Никифоров получил “предупреждение” за то, что не проявил должной настойчивости и не добился строгого взыскания. Нелестная оценка от бюро РК КПСС последовала и в адрес всей парторганизации ВГИКа — мол, коммунисты “не проявили принципиальности” при рассмотрении персонального дела В. М. Шукшина.

После партсобрания Шукшин долгое время не появлялся во ВГИКе. Но вот настал день, когда преподаватели и студенты института просмотрели не типичную, в одну-две части, дипломную работу, а полноценный художественный фильм “Два Фёдора”. Фактически сорежиссёром выпускника ВГИКа Марлена Хуциева и исполнителем главной роли был Василий Шукшин. Стоит ли говорить о достоинствах фильма, который не осел на полках кинохранилища как дипломная работа, а предстал как тиражируемый для кинопроката. Добротными художественными качествами, высоконравственной патриотической направленностью фильм соответствовал духовному настрою простых советских людей.