Наша фантастика, №3, 2001

Однако в романе, несмотря на то что автор неплохо изучил не только легенды, но и быт средневековья, имеется целый ряд досадных недочетов, когда у автора (или его персонажей) начисто отказывает логика. Например, с помощью восковой фигурки колдун проклинает Харвея, но меньше чем через два месяца проклятие исчезает само собой, и Харвей без особых хлопот зачинает наследника. Главная героиня на последнем месяце беременности совершает длительные поездки верхом — к живущему на побережье отшельнику и на поклон к святому престолу. Во-первых, длительные поездки верхом — штука вообще очень тяжелая (а для беременной, прямо скажем, непосильная), а во-вторых, никто в здравом уме и трезвой памяти не отпустит куда-либо верхом, да еще на последнем месяце беременности, королеву, не имеющую наследника. Из-за таких многочисленных проколов текст выглядит несколько недоработанным и сыроватым, и это обидно, по скольку материал действительно интересен. Остается надеяться, что следующая книга О. Елисеевой выйдет более продуманной и сюжетно обоснованной.

Лариса Беляева

Влюбленные маги

Александр Зорич. ЛЮБИ И ВЛАСТВУЙ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. ТЫ ПОБЕДИЛ. — М.: Центрполиграф, 2000. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. БОЕВАЯ МАШИНА ЛЮБВИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 490 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Александр Зорич. СВЕТЛОЕ ВРЕМЯ НОЧИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 491 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).

Цикл о Своде Равновесия — это классическая фэнтези меча и магии, выполненная столь неклассическими для жанра методами, что остается только порадоваться за отечественную фантастику, в которой, кажется, произошло весьма выдающееся событие.

Итак: где, что, кто и почему?

Те, кто читал цикл А. Зорича о Звезднорожденных, могут этот абзац пропустить, потому что он написан для не читавших. Континент под названием Сармонтазара — полностью вымышлен, точнее, тщательно и любовно выстроен от «а» до «я», от космогонии и демонологии до особенностей быта горцев и лесных охотников, структурной организации армий и предпочтительных сексуальных ориентаций различных этносов. Сармонтазара имеет все: историю, поэзию, мифологию, магии эффективные и магии баснословные, страны и народы, календари и системы счета времени суток, истинные и мнимые пророчества о собственном будущем, множество заколдованных или частично искаженных магией мест и интереснейшую систему существ и сущностей, в которой человек занимает важное, но не главенствующее место.

О последней хотелось бы сказать особо. Пантеон упоминавшихся в цикле о Звезднорожденных существ (Хуммер, Лишенный Значений, Гаиллирис, Шилол, Серебряные Птицы, чудовища Хуммера, хушаки и другие) расширился, и притом как! Появились могущественные и обаятельные гэвенги-оборотни, загадочные и, видимо, смертельно опасные для обычных форм жизни феоны, маги-призраки («живущие-вне-плоти»), шардевкатраны и девкатры, особые духи под названием «шептуны» и способные к метаморфозам маги-эвероноты. Все эти твари и нетварные сущности введены в текст и описаны с какой-то шокирующей новизной и ясностью — так, будто бы автор вчера вернулся из длительной командировки в Сармонтазару с полной сумкой дискет и кассет, и ему оставалось лишь аккуратно записать увиденное и услышанное от многоопытных офицеров Свода Равновесия.

Таким образом, А. Зорич выстраивает свой, совершенно самобытный, странный и захватывающий мир, в котором люди, нелюди, нечисть и иносущества заняты своими делами, за которыми наблюдаешь с удивлением, постепенно перерастающим в восхищение: надо же, это все работает!

Но — довольно об общей фактуре. Она есть, ее много, она исполнена мастерски, но цикл о Своде Равновесия тем и хорош, что в нем есть кое-что получше: живые люди. То, что с определенной долей смысловой тавтологии иногда называют «образами персонажей», у А. Зорича наличествует в виде ряда второстепенных и эпизодических лиц. Кроме нескольких неудач (неизбежных в метароманах), все они проработаны рельефно, добротно, достоверно. Но главное — это герои первого ряда, которые не являются «образами», не желают быть послушными марионетками в руках автора и иллюстрировать собой какие-нибудь страховидные притчи о добре и зле. Они — живы и, будучи живыми людьми, зачастую совершенно непредсказуемы.