Наша компания

Теперь они остались втроем: отец с войны не вернулся. Мать заменила его на работе, а Сережа с Танюшкой сделались ее помощниками.

В память об отце мама хранит в коробке из-под охотничьих гильз полевые зеленые погоны с красными сержантскими нашивками, пачку ласковых отцовских писем в самодельных, неровных конвертах, вместо клея прошитых сбоку суровыми нитками. На конвертах — треугольные строгие печати: «воинское».

Хранит мама в этой коробке и фотографии, на которых папа заснят еще учеником-путейцем, в примятом набок картузе.

Фотографии все старинные, на толстом белом картоне с оттиснутыми на нем различными медальками вроде золотых монеток и смешными и неясными для Сережи надписями: «Фотография Бласко Гварнелли, город Стерлитамак, удостоен медалей эмира бухарского и королевы сербской».

Последние годы мама все чаще сидит по вечерам у огня молчаливая и перебирает эти старинные, с медальками карточки.

В такие минуты Сережа еще острее чувствует, как необходимо ему поскорее стать взрослым и сильным.

Сережа может уже устанавливать в метель придорожные щиты от заносов, наколоть дров, умеет и сучить дратву, чтобы подшить Танюшке валенки.

Управляется он и со стрелкой. На их перегоне есть ветка на торфяники, а при ветке — ручная стрелка. Рычаг у стрелки тяжелый, но Сережа справляется уже и с ним.

Сережа еще не такой сильный, каким был отец, но он будет таким же сильным. И настанет день — Сережа вытащит из чулана буфер и выжмет его.

Бахнул удар грома. В печной трубе треснуло, загудело. Таинственно зашелестела на чердаке солома, будто кто-то в ней ворочался, закапывался.

Сережа заставил себя встать и задвинуть печную вьюшку. При этом ему казалось, что в затылок вот-вот вцепится летучая мышь.

Летучие мыши живут на чердаке, он их побаивается. Это, наверное, они копошатся там в соломе.

Сережа с беспокойством взглянул на стенные часы. Скоро подойдет курьерский, а мамы все еще нет.

Сквозь порывы дождя и ветра где-то далеко просигналила автомашина.

Замолкла.

Потом опять начала посылать короткие тревожные сигналы.

Сережа прислушался. Сигналила машина Максима Антоновича. Может, что-нибудь случилось?

Сережа быстро оделся.

Но тут бесшумно мелькнула в тучах огненная нить, опалив сторожку сухим, колючим светом. Гром ударил, казалось, прямо в крышу, качнул дом и с ворчанием покатился вдаль по рельсам. В часах протяжно и грустно запела пружина.

Сережа на секунду замер. Сердце стукнуло и будто остановилось. Он загасил лампу и вышел.

Ветер набросился на него, едва он открыл дверь. Мальчик зашагал по проселку вдоль железной дороги, навстречу сирене «пикапа». А машина все сигналила и сигналила.

Шумели вершины деревьев, обламывая друг о друга ветви. Приплясывал, гудел дождь.

Сережа закрывался рукой от потоков воды, спотыкался, скользил.

По обеим сторонам дороги в глубоких водомоинах клокотали, пенились буруны, оглушительно стрелял гром.

Сережа добрался до столба, на котором была надпись: «Свисток». Еще совсем недавно с Таней побелили они этот столб и выложили его основание битым кирпичом.

Мальчик на минуту прислонился к столбу — перевести дыхание, потом снова пошел вперед.

Вскоре проселок свернул с железнодорожного полотна в сторону, в лес, к торфяным болотам. В лесу идти сделалось легче, не так дул ветер, но зато было темнее.

Дорогу все больше заливало водой. «Наверно, прорвалась из болот», — подумал Сережа.

В сумраке показались огни автомобильных фар. Машина стояла поперек дороги. Задние колеса загрузли в глубокой размытой колее проселка, и вода подходила к самым бортам.

Максим Антонович сидел в кабине.

— Где мать? — спросил он, распахнув дверцу.

— Еще не вернулась, — ответил Сережа.

— А я тут застрял. Хорошо, хоть ты пришел. Может, как-нибудь выкарабкаемся. Вдвоем оно веселее...

— Это из болот вода прет, — заметил Сережа. — А почты у вас много?

— Много. Как бы ты, Сережа, не простудился.

— Ничего, мне не холодно.

— Ну, давай попытаемся, может, и выскочим.

Максим Антонович вынул из-под сиденья домкрат, а Сережу попросил поднести камней, которые лежали на обочине. Камни недавно привезли для ремонта дороги.

Сережа принес.

Максим Антонович опустил в лужу несколько штук, на них пристроил домкрат и стал поднимать задний мост машины.

Сережа вытащил из кузова лопату и принялся выгребать из-под колес грязь и подсовывать под них камни.

Дождь все лил, в кронах деревьев шумел ветер. Из болот на дорогу вытекала холодная, пахнущая йодом вода.

Когда под колеса набили достаточное количество камней, Максим Антонович убрал домкрат и сказал:

— Ну, Серега, попытаем счастья!

Сел в кабину, нажал на стартер.

Сережа приготовился подталкивать машину сзади.

Застывший мотор долго не схватывал искру и только жадно засасывал поршнями бензин.

Максим Антонович погасил на время фары, чтобы не разряжать аккумулятор.

Наконец мотор завелся, закрутились колеса, полетели брызги, комки грязи. Машина буксовала и не двигалась с места.

Максим Антонович пробовал раскачать ее. Он то включал переднюю скорость, то заднюю — вперед-назад, вперед-назад.

Сережа тоже изо всех сил помогал раскачивать машину.