Наша компания

— А тебе хочется? — негромко спросила Алена и усадила Тамару подле себя.

— Хочется, — шепотом ответила Тамара. — Моя мама очень любит эту песню.

— Ну, давай тогда вместе про калину, — тоже шепотом ответила Алена, притянула к себе голову Тамары, сощурила свои карие глаза, помолчала и потом не спеша запела:

Ой, цветет калина в поле у ручья...

Тамара подождала немного и тоже начала подпевать — сначала робко, тихонько, а потом все громче и смелее.

Постепенно включились в песню и все остальные, даже дед Онуфрий Куприянович. Запел он басом и невпопад. На него сердито замахали руками, зашикали.

— А что? — нарочно удивился дед.

— Сбиваете, дедусь. Да и басите очень.

— Разве ж я виноват, если голос у меня такой не внутренний, а весь снаружи, зараз оглушает!

В ставках изредка плескалась рыба. Из сада уже тянуло запахом росы и прохладой ночной зелени.

В ушах Алены поблескивали в лунном свете маленькие сережки, точно две росинки.

К Алене подошел Саша и, наклонившись, тихо сказал:

— Смотри, простудишься.

Алена ему не ответила, только глаза ее ласково посветлели, будто в них заглянули низкие летние звезды. Тогда Саша снял пиджак и накрыл плечи Алены и прижавшуюся к ней Тамару.

Пиджак был теплый и уютный. В наружном боковом кармане видны были колоски пшеницы, увеличительное стекло, складной железный метр.

Алена допела куплет, потом сказала:

— Да ты сядь, чего стоишь.

Саша сел.

Петя устроился возле деда Онуфрия Куприяновича. Они завели секретную беседу, и вскоре соломенный бриль с головы деда перекочевал на голову Пети.

Сменялись чередой песни — то задушевные, грустные, то удалые, веселые.

В одной из песен рассказывалось, как в старое время богатый казак сватал бедную казачку и упрекал ее, что у нее нет денег. Казачка ему на это ответила:

Ой, коли б я, казаченько,

Трохи волю знала,

Я б такими женихами

Хату подметала.

Когда пели «Вечерний звон», дед Онуфрий опять попытался подтянуть, но ему доверили изображать одни колокола. И он в течение всей песни монотонно гудел: «Бом! Бом! Бом!»

Пришла Нюра звать деда Онуфрия домой: она оказалась его внучкой.

— Не мешай, — ответил дед. — Видишь, я спиваю. Без меня вся песня может разладиться.

— А ну вас, дедусь! — передернула плечиками Нюра. — Вы хору только помеха, все поперек поете.

— Да ты это, жужелица, на кого так? —рассердился дед. — На меня?.. Да я, ей-ей, отшлепаю!

Нюра рассмеялась, потому что давно прошло то время, когда дед шлепал ее за провинности. Да и то после каждого наказания позволял дергать себя за усы и в лоб щелкать под веселый напев:

С первого щелчка прыгнул поп до потолка...

Тамаре больше всего понравилась забавная песня про комарика, который полетел в зеленую дубраву, сел на дубок и свесил ножки. Но откуда-то взялась шуря-буря и того комарика с дуба сдула. Комарик упал, поломал ребра-кости и умер.

Когда луна поднялась выше тополей, девушки спели прощальную песню «Час до дому, час», поблагодарили тетю Лушу за угощенье и собрались домой.

Прощаясь с Тамарой, Алена сказала:

— Ты приходи к нам в бригаду, я тебя научу снопы вязать.

— А чего вы все про снопы да про снопы говорите? — спросила Тамара. — Разве у вас нет комбайнов?

— Приходи, — ответила Алена. — Все увидишь — и комбайны и жатки.

— Хорошо, я приду, — пообещала Тамара. Ей очень хотелось еще встретиться с Аленой.

Все стали расходиться.

Саша завел мотоцикл, сел сам, сзади села Алена.

Саша обернулся и что-то сказал Алене. Та в ответ рассмеялась и обняла тогда Сашу за плечи.

Мотоцикл рванулся и вскоре исчез за воротами дома, унося с собой смеющуюся Алену.

* * *

На другое утро Тамара встала пораньше, наскоро перекусила и побежала в питомник.

— Ну как? — еще издали крикнула она Зине, которая тащила из сарайчика охапку тутовых веток. — Ожили?

— Ожили! — весело отозвалась Зина. — Ползают.

— А ты сегодня дежурная?

— Я.

— А где Маша?

— Она скоро придет.

Тамара и Зина разложили гусеницам листья. Гусеницы залезали на них и начинали грызть своими клювиками. От этого вся комната наполнилась шорохом.

Вскоре пришла Маша. Тамара поздоровалась и сказала:

— Маша, запиши меня в звено. Я тоже хочу ухаживать за шелкопрядами.

— По-настоящему или так? — спросила Маша.

— Конечно, по-настоящему.

— И дежурить будешь?

— Буду.

— Мы ведь и ночью дежурим. Гусениц все время кормить надо. Не испугаешься ночью?

— Нет, — твердо ответила Тамара, — не испугаюсь.

И Маша внесла Тамару в список звена №2 и в расписание дежурств.

С тех пор Тамара все дни пропадала около гусениц.

То она уходила с девочками в лес за молодыми ветками шелковицы. То, когда наступало похолодание и температура в питомнике понижалась, топила печки, чтобы гусеницы не замерзли. То обмазывала стены дома и потолок дезинфицирующим составом. В общем хлопот было много.

* * *

Как-то на дороге повстречала Тамара Зою.

— Ты что же это к нам в бригаду не показываешься? — спросила Зоя Тамару, придерживая волов.

Зоя везла бочку с горючим для комбайна.

— Да все некогда было... — замялась Тамара.