Наша Маша (Книга для родителей)

Даже стихи Машка не очень внимательно слушает. То есть хочу сказать, что в смысл того, что ей читают, она не слишком вникает. Но от звонкого стиха, как от музыки, никогда не откажется.

Чужих стихов почти не знает, зато свои читает часто и с удовольствием. Это вообще нечто непередаваемое. Читает она с пафосом, меняет размеры. Записать, к сожалению, эти стихи невозможно, тут нужен магнитофон. Рифмы она не всегда находит, но ритма не меняет, пауз не делает, продолжает декламацию.

Мама слушает ее обычно с некоторым даже страхом.

Я говорю:

- Все дети в этом возрасте талантливы.

Мама говорит:

- Нет, не все.

Ни она, ни маленькие братья ее, ни Гетта стихов в детстве не сочиняли. Достоверный свидетель тому - моя милая теща - Любовь Ивановна. Не витийствовала, насколько мне помнится, и племянница моя Иринка.

Почему это нас беспокоит?

А потому, что - не растет ли в нашем доме еще один литератор?

* * *

Не гуляет Машка. А сегодня опять тепло. Зима, которая постояла на дворе несколько дней, кончилась, объявила себя несостоявшейся. Сегодня 6 градусов выше нуля.

Машка спит.

Мама в аптеке.

Бабушка ходит на цыпочках.

Папа работает.

29.10.59.

...Нельзя пугать ребенка. Вот она боится темноты, боится ходить вечером через коридор, боится оставаться одна в комнате. Кто-то напугал ее. Впрочем, шутя, бывало, и я нагонял на нее страх:

- Ой, медведь лезет!..

А представления о мире у нее таковы, что она под влиянием одной интонации может поверить, что под диваном у меня вдруг оказался медведь.

30.10.59.

...Новая игра. Маша - это заводная кукла. Аннабелла. Я завожу ее где-то на спине:

- Трк-трк.

И кукла начинает ходить. Делает это она изящно и в то же время скованно, движения плавные и деревянные.

Поворачиваю другой рычажок:

- Трк.

И кукла начинает танцевать и петь.

Самое смешное - когда я ее кладу на спину и кукла закрывает глаза. Она их не просто закрывает, а сжимает с силой, вся морщится при этом.

Нажимаю ей на живот, и кукла говорит:

- Ма. Ма.

Еще нажимаю:

- Па. Па.

Еще.

- Ба. Ба. Шка.

* * *

Никак не отучить ее от "можу" и "не можу" (вместо "могу" и "не могу"). Вместо "почему" то и дело говорит "зачем".

Говорю ей:

- Я не хочу дальше играть.

- Зачем не хочешь?

Стоит взглянуть на нее осудительно, и сразу же спохватится, поправит себя:

- Почему не хочешь?

* * *

Играли в доктора. Доктором была Маша, я был больной.

С упоением лечила меня, выслушивала, выстукивала, говорила "дышите", "не дышите", делала уколы, капала в нос - понарошку, но из настоящей пипетки.

Я у нее спрашиваю:

- Доктор, скажите, я поправлюсь?

- Нет, не поправитесь, - заявляет доктор.

Меня это как-то по-серьезному огорчило и даже рассердило.

- Как не поправлюсь? Зачем же вы тогда ходите ко мне и лечите меня, если я не поправлюсь?

- Я потом еще приду.

- Вылечите меня? Поправлюсь я?

- Нет.

Я понял, в чем дело: боится, что, если я поправлюсь, ей нечего будет делать и игра прекратится.

Но, видя мое огорчение и возмущение, она говорит:

- Сейчас поправитесь, а потом, когда я приду, опять заболеете.

* * *

Только что бабушка водила Машку в ванную мыться перед дневным сном. Вытирала ей физиономию. Машка спрашивает:

- Губки сухие?

- Сухие.

- Непохоже.

Мы все смеемся и умиляемся, и вот уже даже в тетрадь это событие попадает, но по существу это совсем не то, что должно попадать в эту тетрадь.

Случаи, когда Маша взросличает, не самые интересные. Ведь это - прямое подражание маме, обезьянство чистой воды и самодеятельности, творчества здесь - ни на копейку.

* * *

Стучит в дверь:

- Тук-тук.

- Кто там?

Басом:

- У-го-мон. Кто у вас здесь не спит?

- Я не сплю.

Входит:

- Я сейчас буду вас угоманивать. Я вас угомоню.

* * *

А вчера пришла, просит дать какую-нибудь книгу.

- Папа, дай книжку. Пожалуйста. Я без спросу не хочу брать.

5.11.59.

...Склонность к юмору, к острячеству не оставляет ее. Вчера взяла бумажку от тянучки, бумажка свернулась в трубочку. Машка сунула ее в рот и говорит:

- Папироска.

Я говорю:

- Не папироска, а мамироска.

Каламбур до нее не дошел.

- Нет, - говорит, - папироска.

Потом вдруг осенило. Засмеялась и говорит:

- Машироска.

* * *

Это еще на даче было. Обращаюсь к Машке:

- Пожалуйста, дай очки!

А она:

- Где кабачки?

Позже я ставлю на живот грелку и говорю:

- Брюхо болит.

Она хохочет:

- Брюки болят?

И острить любит, и к рифме ее тянет.

7.11.59.

Праздники. А мы с Машкой на больничном положении.

Температура у нее все эти дни прыгает. Кашляет. Жалуется на горло.

И другие вещи огорчают меня. Например, те страхи, которые вдруг напали на Машку. Уходишь из столовой, а она:

- Не уходи! Я боюсь! Я боюсь одна!

- Кого ты боишься? Чего ты боишься?

- Боюсь!

И не знаешь что делать, как разогнать эту нечисть, эти призраки, мешающие Машке засыпать, спать, играть.

Вот еще один минус единственного ребенка! Боятся, конечно, и в больших семьях, но там ребята или не дают друг другу пугаться, или пугаются скопом, все вместе, а в этом не только ужас, но и радость и даже блаженство.

* * *

Вчера мама подарила Маше к празднику два больших надувных шара. Маша принесла их показать мне. Я говорю:

- Кому это? Маше и Алеше?

- Нет, это мне.

- Ты же большая. Ты же - мама.