Наша песня

Свет в моем доме не горел, и, поскольку Елена и Линг уехали на выходные, не оставалось никаких шансов на то, что Дэвид мог ждать меня внутри. И все же я громко позвала: «Эй, есть тут кто-нибудь?», когда отодвинула дверную защелку и бросила трубу в коридоре. Наверное, если бы я услышала ответ, то подпрыгнула бы так, что пробила бы головой крышу. Видит Бог, я уже достаточно накрутила себя, пока шла домой. Я никогда не боялась поздно ходить одна, но с тех пор, как мы познакомились с Дэвидом, он беспрестанно твердил, какой это неоправданный риск, и настаивал на том, чтобы всегда провожать меня домой, даже если не оставался у меня. Наверное, за последний год какие-то его опасения передались мне, поскольку я основательно беспокоилась, когда быстро шагала по тихим улочкам. Было уже начало второго ночи, и пустынные улицы казались зловещими, с то и дело попадавшимися на пути клочками низко стелющегося тумана, похожими на привидения.

Я решила лишний раз не искушать судьбу и вызвала такси по телефону на карточке, пришпиленной к висевшей на кухне доске с разными полезными адресами. Меньше чем через десять минут я уже расположилась на заднем сиденье автомобиля, где слабо пахло антисептиком и мятными леденцами, и назвала водителю адрес Дэвида.

Когда мы почти приехали и одолели последний поворот, я наклонилась вперед и приготовилась показывать таксисту дорогу. Но инструкции не понадобились. Дом Дэвида сиял огнями, как рождественская елка. Свет горел во всех окнах и небольшим квадратиком падал перед распахнутой настежь входной дверью. На какую-то секунду это напомнило мне празднование Хэллоуина, но, что бы сейчас там ни происходило, праздником назвать это никак было нельзя.

На краю тротуара стояла полицейская машина, синяя мигалка зловеще высвечивала участки уснувшего на зиму сада. Позади нее припарковалась «Скорая».

– Здрасте, приехали. Что-то здесь случилось, – заметил водитель, чья скучная смена вдруг расцветилась неожиданным приключением. – Интересно, что же там стряслось? Так, какой дом нам нужен?

Я ничего не ответила. Горло у меня сдавило от страха. Таксист посмотрел в зеркало, увидев мое лицо, тотчас же посерьезнел.

– Так вам сюда?

Я кивнула, продолжая смотреть перед собой широко раскрытыми, немигающими глазами, пока возилась с застежкой ремня безопасности. Такси остановилось за машиной «Скорой», я сунула купюру в руку шофера и выскочила наружу. Несколько раз поскользнувшись и чуть не упав на тротуар, я добежала до открытой входной двери и влетела в дом, крича на бегу:

– Дэвид! Дэвид, ты здесь?!

Со стороны гостиной раздался ответный крик, и я распахнула ведущую в нее дверь с такой силой, что дверная ручка оставила небольшую вмятину на штукатурке. Я так резко остановилась, что качнулась из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть открывшуюся передо мной сцену. В гостиной было полно народу, и мой взгляд лихорадочно бегал по комнате. Я всматривалась в лица незнакомых людей и тех, кто там жил, пока я не нашла того, кого искала. Дэвид сидел на диване, и его руки крепко обнимали ту, кого никак не должны были обнимать.

– Дэвид! – вскрикнула я, и в этом крике слились упрек, вопрос и вздох облегчения.

Он повернулся ко мне, и весь мир вновь содрогнулся и поплыл у меня перед глазами. Он осторожно пытался освободиться от рук Шарлотты, которые крепко обвивали его, когда он поднимался на ноги, не спуская с меня глаз. Точнее, одного глаза, поскольку второй распух и почти закрылся, а на скуле у него расплывался жуткий лиловый кровоподтек. Губа у него тоже была разбита, но не очень сильно, однако достаточно, чтобы выговаривать мое имя не совсем внятно.

– Что с тобой случилось? Ты попал в аварию? – спросила я, все еще думая о пьяных водителях, сбивающих в темноте пешеходов. Но тут я поняла, что эта теория не имела никакого смысла. Я снова взглянула на Шарлотту и увидела не только то, что она цеплялась за моего бойфренда так, словно от этого зависела ее жизнь. Я увидела ее спутанные волосы и распухшие от слез глаза, а опустив взгляд чуть ниже, заметила свежие ссадины на костяшках ее пальцев.

Я посмотрела на стоявших в другом конце комнаты Эндрю, Майка и Пита. Лица у них были серые, как у перепуганных горгулий. Эндрю и Пит ответили мне сочувственными взглядами. Майк же пристально смотрел на Шарлотту, и в его взгляде была такая ярость, что она казалась почти ощутимой.

– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь произошло?

– На Шарлотту напали сегодня вечером.

Шарлотта.Восемь лет назад

Раньше я никогда не делала трех глупостей: никогда не отправлялась в супермаркет одна, без машины и слишком поздно. Но в тот роковой вечер я совершила все эти три ошибки сразу.