Наша прекрасная Александрия. Письма к И. И. Каплан (1922–1924), Е. И. Бронштейн-Шур (1927–1941), Ф. Г. Гинзбург (1927–1941)

И оттого так прекрасно для нас всякий раз, как налаживается общение, – оно есть проблеск настоящего общего человеческого счастья, вдохновения и жизни. А пока что же мы можем сказать наверное? Жадные и трепещущие руки, тянущиеся за своим отдельным, «личным» счастием, во всяком случае плохи, ибо ведут к разделению. Счастье приходит к нам пока только как прекрасный гость. Если этот прекрасный гость так мил, что задерживается у тебе подольше, то это величайшая радость, которая светит не только тебе, но, отражаясь от тебя, и всем другим, кто тебя встречает. Но нельзя и кощунственно пытаться удерживать прекрасного гостя, когда он уходит. Своею жадною рукою ты только повредишь ему, прекрасному гостю, вместо благодарности. Пока что чередующаяся смена дней и ночей, весны и осени, жизни и смерти – имеет, видимо, свои резоны. Нельзя быть все время под солнцем, нельзя быть все время во вдохновении. «Дух, где хочет, дышит: голос его ты слышишь, но не знаешь, откуда он приходит и куда уйдет». Человек – художник жизни. Он не может жить без вдохновения. Но вдохновение – прекрасный гость. По поводу «Охоты за счастием» М. М. Пришвина. Дорогой Фане Гинзбург на память от глубоко уважающего ее.

А. Ухтомского.

2

17–18 ноября 1927

Дорогая Фаня, сегодня я продолжаю сидеть дома по болезни и невольно вспоминаю, о чем мы говорили в среду, когда так хорошо сидели втроем. Речь, слово, разговор – величайший дар человечества, но мы еще так плохо им владеем! В сущности, говорим отрывочно, часто не так и не то; и только потом вспоминаем, что надо было сказать! Я думаю на этот счет следующим образом: с углублением развития центральной нервной системы человечество становилось неизбежно все более индивидуалистическим, отдельные люди – все более оторванными друг от друга. Но эта углубляющаяся оторванность и самопогруженность человеческих лиц друг от друга с точки зрения Космоса есть лишь средство более тонко и разносторонне делать общее дело знания, поэзии, улучшения жизни. Чем больше индивидуализации и своеобразия каждого в отдельности, тем больше тяга к объединению, к сознанию общего, к соединению всех в общем деле. И вот родился язык. Родился он для того, чтобы соединять и объединять людей в самом дорогом, в общем их деле на земле. Передать друг другу самое тонкое и глубокое, что знаем и чувствуем мы в отдельности, но что имеет смысл и принципиально лишь в нашем общем.

Но мы еще так плохо умеем пользоваться этим даром языка, что вместо соединения так часто получается разъединение, как раз обратно. Из-за слов проклинали, убивали, ненавидели друг друга! И то, что по самому своему смыслу родилось и дано для объединения, для связи, для радости общего дела, становится в неумелых руках причиной и поводом вящего зла! Это, конечно, временный недуг, имеющий свои резоны – неизбежная «детская болезнь» великого ребенка – человечества! Ибо я убежден, что человечество еще ребенок, – так велики его перспективы.

Ну, так теперь по поводу беседы в среду. Трогали так многое, но о каждой из тем, которых касались, хочется говорить очень, очень много, чтобы договориться, то есть, хоть и приблизиться немного к задаче великого дара – слова – понимать друг друга, жить и действовать сообща, делать общее. А ведь это очень трудно; мы больше чувствуем друг друга, чем понимаем на словах, в членораздельной речи. Лена это хорошо понимает: значение «интуиции» ранее слова и обоснованной аргументации. Но интуитивное понимание дано лишь для того, чтобы довести его когда-нибудь до ясности слова! Интуиция – это намек на то, что будет знанием. А знанием будет, когда скажется в слове. Сейчас мне хочется сказать по поводу Вашего слова: «Странники и Эйнштейн в одно и то же время! Как странно!» Но может быть, в этом и жизнь, что они могут быть в одно и то же время? Мне хочется сказать Вам, что между странниками и Эйнштейном гораздо более общего, чем может показаться на первый взгляд.

И стало быть, на двух полюсах – в заволжских лесах и в Берлинском университете – люди делают все-таки общее дело! Только как жаль, что они не знали друг друга! Я думаю про себя, впрочем, что и это имеет исторические резоны: взаимное понимание и реальное общение в деле не может быть «выдумано» и насаждено искусственно, пока не созрели его слагающие силы до того, что люди наконец «найдут друг друга». Ну, так о странниках и об Эйнштейне. Парадоксальная тема! Но она пришла, незваная, сама собою в нашей милой беседе, когда я чувствовал близко от себя мое солнышко, и, стало быть, этой теме надо оказать внимание.