Наша Рыбка

Мою робкую попытку вывести всех на свидание – «все как раньше» – с бесплатными билетами в консерваторию Ярославна восприняла очень серьезно. Во время первой части концерта я то и дело поворачивался посмотреть на ее наряд и накрашенные губы и придумывал, куда мы пойдем ужинать.

Часть вторая. Adagio sostenuto.

– Прям ностальгия, – с иронией произнес Воронцов, когда мы остановились перед дверью Вадиковской квартиры.

Я мысленно с ним согласился. Слишком долго мы не принимали приглашения друзей. Запах квартиры Вадима, словно ключ, запустил внутри меня какой-то механизм. Своеобразная машина времени закинула на долю секунды в прошлый год. Иришка, коньяк, Дроздова… вся эта череда нелепостей.

– Крутое чувство, да? – Петя будто знал, о чем я думаю. – Примерно через месяц мы встретим эту девчонку, – он ткнул пальцем в Ясну, – и станем… ну, как нормальные, что ли.

– Нормальные? Когда это вы стали нормальными? – тут же ответила она.

– Здарова, содомиты! – Вадим в конце концов открыл дверь.

– Заткнись, жирдяй! – отозвался Петя, но заржал.

На этот раз мы пришли в числе первых. На кухне уже расселись по лучшим местам Полина с Тимуром, Рита, Люда и Иришка. Остальные гости по привычке опаздывали.

– Как дела? Как ты себя чувствуешь? – Люда кинулась к Рыбке. – Боже, я вас так давно не видела! Я так по вам соскучилась!

Пришлось переобниматься со всеми.

– Какие у вас новости?

Я замялся, не зная, что рассказать. Ну не про операцию же. Зато Ясна нашлась и подняла вверх правую ладонь. Не ожидал от нее этого жеста – слишком он был… женский, что ли. Только в дурацких фильмах так сообщают подругам о полученном предложении. Но меня развеселило, что она сделала именно так. Было в этом что-то крутое. Я старался не вспоминать о том дне и ее отказе. Не возвращался к теме, не просил ее подумать еще раз, не спрашивал, нравится ли ей вообще кольцо. Я просто вычеркнул тот день из жизни. Очередная моя оплошность, неуместный порыв, за который потом стыдно. Ничего я нормально сделать не могу.

Но раз Ясна помнит и даже показывает кольцо друзьям, значит, еще не все потеряно.

– Мамочки, это что?! То, о чем я думаю? – Полина подскочила на стуле. – О, покажи поближе!

Мы смеялись над реакцией девушек, пока Ясна протягивала ей руку.

– Господи, и даже бриллиант. И кто же… прости за глупый вопрос, но кто из них двоих… – Полина томатно покраснела.

– Я.

– О, Игорь, я так и думала!

– Ха, Воронцов, тебя оставили за бортом?

– Они оригинально подошли к решению вопроса, – сказала Ясна и показала Вадиму левую руку со вторым кольцом.

– Чем дальше, тем хуже!

Странно, разговор проходил легко. Наверное, все и правда по нам скучали. Представляю, как тут было пресно без наших девиаций.

Воронцов клал свою руку мне на шею и вис – это была его новая привычка, своеобразный знак внимания. Шея от этого начинала болеть уже минут через пять. Я только собрался увернуться, как внезапно он притянул меня ближе и зашептал на ухо:

– Посмотри на физиономию Иры. Бедняга не выдержит потрясения. Вот облом.

Реприза, друзья мои. Обратите внимание.

Рука Иришки уверенно затащила меня в дверной проем, и мы оказались в маленькой спальне Вадима. Свет сюда падал только из окна, а потому было почти темно.

– Я хотела поговорить наедине.

– Ничего себе! Внимательно слушаю.

Я чувствовал западню, которую она тщательно подстроила.

Но весь твой план, Ириша, портит то, что в этой самой комнате я изменял тебе с Дроздовой.

– В последнее время я очень часто думаю о нас. – Она приблизилась, вторгшись в мое личное пространство. Голос Пети в голове тут же саркастично произнес: «Ой, а кто это уперся в меня сиськами?!», но я, естественно, просто промолчал и лишь немного отстранился. – Ты знаешь, я поняла, что была виновата в расставании.

– Да какая теперь разница.

– Я очень хочу извиниться. Ты… – она зачем-то положила руку мне на грудь, – ты такой молодец. И то, что ты сделал предложение своей девушке… Это благородный поступок.

Благородный? Я вспомнил, как Ясна смотрела на меня, как на дурачка. И это ее «Нет, конечно же, нет!» на вопрос, выйдет ли она за меня. В представлении Иришки, наверное, все было иначе. Наверняка там я падал на колени, предлагая руку и сердце, а коробочка с кольцом вовсе не напоминала гроб для кузнечика. Ясна рыдала от счастья, звучала торжественная музыка, и Воронцов осыпал нас лепестками красных роз. А потом мы ускакали в закат на белом пони. Да, Ириша? Думаешь, так?

– Почему ты смеешься? – удивилась Ира. – Я правда считаю, что это очень благородно. Мы же знаем, что она больна. В тебе всегда было столько жалости… Я горжусь, что ты нашел в себе силы…

– Жалости? – Я опять услышал свой голос словно со стороны. – О какой жалости ты говоришь?

– Послушай, но ведь мне ты можешь признаться, мы слишком давно знакомы, чтобы врать друг другу. Ты бы не решил жениться, если бы у нее не обнаружили рак.

Вот сука!