Наша Светлость

   Ты пишешь, что ревнуешь. И я понимаю это чувство, которое прежде было незнакомо. Иногда я начинаю думать о Замке, о людях, тебя окружающих, о том, сколь много среди них мужчин. И эти мужчины выглядят совсем иначе, чем лагерные прачки. Что ты красива. И одинока. И все еще, несмотря на то, что считаешь себя взрослой, наивна. А нравы в Замке - скрепя сердце вынужден признать и это - весьма вольные.

   Вот, получилось, что я тебя подозреваю в неверности.

   Это совершенно не так!

   Я верю тебе, но ревность сводит меня с ума. Вчера едва не ударил одного барона, который стал хвастаться тем, как соблазнил жену вассала. Это был грязный и подлый поступок, но прежде я относился к подобным историям куда как спокойней, полагая их вымыслом.

   Они так и не поняли, что меня разозлило.

   Да я и сам не понимаю.

   Но отчего-то мне кажется, что испытываемое мной состояние вполне подходит под определение "муста".

   Сегодня встретился с Эдвардом. Рука у него по-прежнему крепкая, но булава - не самый удобный вид оружия, хотя щит искрошила в щепу. Наша стычка длилась всего несколько секунд, но мне показалось, что Эдвард рад меня видеть. Возможно, если бы нам удалось договориться о поединке за спорные территории, вся эта возня завершилась бы быстрее. Но правила диктуют мне обороняться, а Эдвард не шлет переговорщиков. Выходит, что даже среди них, пусть бы и тех, кто был знаком со мной прежде, я все равно чужак. Они признают за мной право держать эти земли, но самого лишь терпят, не имея возможности заменить кем-то другим.

   Чудо, что у меня есть ты.

   Подумалось, что строки о поединке ты истолкуешь превратно. Не волнуйся, сердце мое, Мюррей не собирается убивать меня, как и я его. Это запрещено, да и выходит за пределы наших возможностей. Скорее мы определили бы плотность поля и вектора его распределения, на основании чего и была бы - или не была бы - перенесена граница. К сожалению, я не знаю, как это можно объяснить нормальным языком. Все еще не хватает информации.

   Но я сильнее. Я чувствую это.

   Значит, прямой стычки Мюррей будет избегать. И опять же, все затянется до первых морозов...

   Издалека, возможно, что с другого берега реки донесся рокот грома. И ветер пробрался-таки сквозь слои ткани, покачнув лампу. Из груды сырых мехов, сваленных на лежак, выползла крыса. Она забралась на самую вершину волглой ветоши и уселась, вперив в Кайя красные глазенки.

   - О тебе я тоже писать не стану, - сказал Кайя крысе, но та не шелохнулась. - А о чем стану?

   Крыса не спешила советовать.