Наша Светлость

   - У нас на башне тоже было окно, из которого море видно... не такое большое. Но если забраться...

   ...с ногами и на неширокий подоконник, прилепится к стене, выворачиваясь настолько, насколько получится вывернутся, с одной целью - выглянуть наружу. Пусть и в старый леток... или в бойницу, которая была здесь вместо окон. Главное - увидеть эту бескрайнюю синь. Корабли, что уходят и приходят, следуя невидимым нитям морских дорог.

   На картах они проложены по бумаге.

   И Урфину казалось, что на море тоже видны. Если присмотреться. Он и смотрел, сколько выходило.

   - Здесь так много кораблей... - она все-таки встала с кресла, хорошо хоть шаль с собой прихватила. И босиком, конечно. - В Тиссель тоже отовсюду приходили. С Севера чаще, конечно, но и с Юга бывало что. Иногда бросали якорь в нашей бухте. Она удобная...

   ...для контрабандистов, потому как прочим нет нужды останавливаться на пути к порту, что находится - если Урфин правильно помнил карту - меньше чем в двадцати лигах к югу.

   - А откуда вы узнали, - Тисса обернулась и посмотрела с подозрением.

   - Что узнал?

   - Что я море люблю.

   Не знал, но запомнит. Мало ли, для чего пригодится.

   - Догадался, - соврал Урфин. - А будешь хорошо себя вести, и подзорную трубу дам. Есть тут окно, из которого порт, как на ладони. Наблюдать за людьми и кораблями интересней, чем просто за кораблями.

   Улыбка у нее очаровательная. Живая. И наверное, в этой вылазке имеется смысл, который дойдет до Урфина позже. Магнус ведь говорил, что у него инстинкты вперед головы работают.

   - А теперь обедать.

   Леди едят аккуратно. Даже когда тарелку приходится держать на коленях, а вместо столового ножа предлагается охотничий, и салфетки отсутствуют, равно как прочие мелочи жизни.

   Но леди едят аккуратно.

   Медленно.

   Мало.

   Тщательно скрывая, что все еще голодны.

   - Ешь, - Урфин выдерживает обиженный взгляд. - Все. До последней крошки.

   Подчиняется.

   Он в ее возрасте не стеснялся того, что постоянно голоден. И ел все, что попадалось под руку, даже пшенку, которую голубям запаривали. Ничего была, твердовата, но в целом ничего.

   Кто придумал, что в пятнадцать лет ужин не обязателен, и хватит хлеба с маслом... Урфину хватало ума не верить в эту чушь. Но молчание вновь становится напряженным, и Урфин просит:

   - Расскажи, пожалуйста, как вы жили.

   - Обыкновенно. Как все. Папа. Мама. Я и Долэг. И еще дедушка был... он мне корабли показывал. Рассказывал, откуда они и что везут.

   ...и что оставляют на берегу бухты. А потом старик, надо полагать, умер, и связь с контрабандистами разорвалась. Денег не стало...

   - Я еще думала, что однажды уплыву.

   - Куда?

   - Куда-нибудь. Глупо, да?

   Нет. Но если просто сказать, то решит, что Урфин опять издевается.

   - Мне тоже хотелось убраться на край мира. Там бы не нашли. У меня и план был. Пробраться на корабль. Спрятаться в трюме. Сбить ошейник. И затеряться в другом городе, где никто меня не знает. Я стал бы свободным человеком.

   Не отвернулась. И не отшатнулась. А в глазах не отвращение. Жалость? И проклятая метка вдруг вспыхивает. Болезненная алая точка за ухом, как напоминание о том, кто он есть.

   Как-то Урфин не привык, чтобы его жалели.

   - Почему вы не сбежали?

   - Потому что не хотел бежать один.

   А вдвоем не вышло.

   Но это не тот разговор, который следует продолжать.

   Подзорная труба слишком тяжела для девичьих рук, и Урфин долго ищет треножник, который совершенно точно где-то был, но где - он не помнит. Как-то выясняется, то давно пора было бы навести порядок. Вот зачем ему медвежий капкан? Хорошо, что не взведенный. Или свирель... свитки, кажется, что-то полезное. Звездный атлас. И мешок овса, изрядно облюбованный мышами.

   Но треножник все-таки находится.

   Окно расположено так, что смотреть в него сидя не выйдет, хотя Тисса и не верит. Она вертится, пытаясь найти подходящую, пристойную позу на лежаке, но в конце концов любопытство побеждает.

   - Вы это нарочно! - ворчит, прилипая к трубе. - Ух ты... и вправду как на ладони. Там строят что-то!

   Склады, пострадавшие при пожаре.

   - А люди совсем не маленькие даже... у дедушки была труба, но старая. И видно было не все...

   Из складок меха выглянула ножка. Узенькая ступня с поджатыми пальчиками, тонкая щиколотка и мягкая линия голени.

   - И что ты видишь?

   Тянуло пощекотать ступню. Или дернуть за косу... ну за ленту, которая из косы выглядывала. Лента бы выскользнула, волосы рассыпались.

   - М... йолы вижу. Рыбаки.

   - Почему?

   - Ну... йолы обычно рыбаки используют, особенно, когда паруса не ставят. Сейчас как раз сезон на сельдь. Наверное, улов привезли. Галера еще стоит... нет, две... северяне. Они обычно меха везут. А баркентина, наверное, с юга... ага... чай привезла. Или пряности. Еще не разгружалась, но по осадке груз легкий. Ткани еще могут быть...

   Надо же, какие знания. Дедушка научил?

   - Странно... - она перевернулась на бок, словно от перемены позы что-то менялось.

   - Что странно?

   - Ну... такое... там барк стоит. Древний совсем и... - подвинувшись, Тисса указала на трубу. - Видите? Не в самом порту. В заливе. Вон там...