Наша тайна

Достав из сумки мобильный, я нажала на кнопку вызова. Она ответила после первого же гудка.

— Бонжур! — прощебетала она как ни в чем ни бывало.

Я скривилась.

— Мам, я хочу, чтобы ты вернулась. Сейчас же.

Мама вздохнула.

— Ханна, я в отпуске. В Париже! Я не брошусь домой по первому зову только из-за того, что твой папаша творит всякие… глупости. К тому же, у дома полно репортеров, которым не терпится расспросить о твоем отце. Сейчас я просто не в состоянии говорить с ними.

— Я уехала от тети Лидии, — сообщила я. — Сейчас на подъезде к Уиллоубруку.

— Нет, — резко сказала мама. — Не надо домой. Возвращайся к тетке и сиди там, пока все не уляжется.

К горлу подступил ком.

— Не могу. Все разваливается. Ты нужна мне. И папе тоже.

На том конце провода повисло молчание, перемежающееся с суматохой далекой Франции. Я была уверена, что она бросит трубку, однако мама заговорила снова намного тише обычного. Я даже усомнилась в том, что она говорит со мной — настолько далеким был ее голос.

— Лучше бы твой отец умер от тех таблеток, — произнесла мама. — Тогда бы нам не пришлось жить в этом унизительном кошмаре. Твой отец в норме. Все наладится, если потерпеть. Возвращайся в Эшвилл, Ханна. До связи.

С этими словами она повесила трубку. Я швырнула телефон на пассажирское сиденье.

Ее слова эхом отдавались в голове. Лучше бы твой отец умер от тех таблеток. Именно это я выдавала за правду последние несколько недель в Эшвилле. Игнорировала звонки отца и позволяла Джуду и остальным думать, что он погиб.

Я ничем не отличалась от матери.

Мои руки сильнее стиснули руль. Нет уж! Я не буду жить, как она. Я не стану убегать от своей жизни, когда становится слишком тяжело. Не хочу забывать те маленькие моменты радости, которые преподнесло мне это лето. И она не должна.

Внезапно я со всей очевидностью осознала, куда должна ехать.

Зеленый указатель, висящий над межштатной автомагистралью, становился все ближе по мере моего приближения: съезд на международный аэропорт Роли-Дарем 2 мили.

Правило №4: не бойся реальности.

Я закусила губу, сильнее стиснув руль. Затем глубоко вздохнула и направила машину к съезду.

***

Я снова забарабанила в дверь, хоть и знала, что это бесполезно. В комнате никого не было. В коридоре стояла тишина, будто все, кто остановился на этом этаже, одновременно выехали из номеров. Что ж, вполне вероятно. На часах было девять вечера, и многие наверняка отправились ужинать и наслаждаться ночной жизнью Парижа. Сквозь окно в конце коридора открывался вид на поблескивающие городские огни, разрезающие темноту.

Я спустилась на лифте обратно в лобби. За стойкой ресепшена стоял человек в элегантном черном костюме, но я не собиралась говорить с ним. В моих мыслях всплыло лицо Джуда. Я должна сделать это сама и не успокоюсь, пока не выполню задуманное.

Я нашла мягкое кресло, сидя в котором могла все время следить за входом. Полеты всегда нагоняли на меня сонливость и напряжение: веки тяжелели, а ноги болели от долгого перелета. Раскинувшись в кресле, я подперла голову рукой, отчаянно борясь со сном. В лобби смешались звуки ломанного и беглого французского, а одна женщина, такой же миниатюрной комплекции как Мама Рита, громко говорила по-итальянски. От одного ее вида начинало сосать под ложечкой из-за тоски, о которой хотелось забыть.

Было уже за полночь, когда она, пошатываясь, вошла через главные двери. Она висела на Тесс, и они обе хихикали, как маленькие дети. Проходя мимо, она даже не заметила меня. И, несмотря на улыбку, лицо ее выглядело усталым и изнуренным. Громко говоря, она широко раскидывала руки, и ее голос эхом разносился по всему лобби.

— Мам.

Мне пришлось обратиться к ней дважды, прежде чем она услышала. Замерев на месте, она развернулась и, наконец, заметила меня. Ее немного качнуло, она завалилась на Тесс, которая тоже смотрела на меня, как на галлюцинацию.

— Ханна? — спросила мама. Затем она пришла в себя, широко раскинула руки и на ходу заключила меня в крепкие объятия. Она ненавидела, когда ее заставали врасплох, так что, само собой, притворилась, будто ждала моего приезда. — Ты здесь! Как чудесно! Я так по тебе скучала.

Я выпуталась из ее объятий и нахмурилась.

— Сколько ты сегодня выпила? Ты же в стельку, — сказала я, отталкивая ее руку. От ее дыхания несло сразу несколькими разными коктейлями. Так что сложно было сказать, что она выпила и много ли.

— Всего пару напитков за ужином, — отмахнулась мама. Она обняла меня за плечи и улыбнулась Тесс. — Разве не весело? Теперь это настоящий девчачий отдых.

— Ты должна поехать домой, мама.

Мамина улыбка померкла, однако она не отстранилась от меня. Прокашлявшись, она вновь улыбнулась Тесс.

— Иди наверх, — сказала она. — Мы сейчас придем. Хочу показать Ханне отель.

Тесс отбросила с лица блондинистые кудри и улыбнулась нам. Улыбка получилась сморщенной, словно накануне она съела лимон.

— Конечно. Веселитесь.

Я проследила как Тесс, покачиваясь на каблуках, идет к лифту. Едва за ней закрылись позолоченные двери, мама поволокла меня в угол лобби.