Наша тайна

твоего возраста. Как я могу говорить ему о вреде алкоголя, если он сам должен говорить

это другим?

— Может, трезвый образ жизни — это нереально? Может, Хуберы правы, забирая

ключи от машины. Я имею в виду, если дети все равно это сделают, может, лучше

перестраховаться? Откуда нам знать, сколько можно выпить, если мы не попробуем?

— Это не я придумала, дорогая. Это закон. А дедушка должен подавать пример

другим. Он — пример для подражания. А примеры для подражания не пьют на работе.

— Примеры для подражания не лгут, — сказала Грейс.

Дебора с минуту смотрела на нее.

— Нет, не лгут.

Ее согласие заставило девочку умерить пыл.

— Как ты попрощалась с дедушкой?

Дебора с благодарностью вернулась к безопасной теме.

— Не очень хорошо.

— Он зол на тебя?

— Ну... можно сказать и так. Надеюсь, к утру он успокоится.

87

— Успокоится — значит, поймет, что ты была права?

Дебора улыбнулась.

— Разве это плохо?

12

Это было бы слишком хорошо. Майкл к утру не успокоился. Дебора не была

уверена, что именно он помнит, но он позвонил с самого утра и сказал, что собирается

завтракать в кафе и ей не надо заезжать к нему. Совпадение? Возможно. Его мог бы

выдать тон. Но сама Дебора с ним не разговаривала. С ним побеседовал Дилан, так и не

позвав ее к телефону.

Отвезя детей в школу, Дебора заехала в кондитерскую. Столики на улице были

заняты людьми, наслаждавшимися утренним солнышком.

Войдя внутрь, Дебора взяла фирменную булочку и кофе и отправилась искать

Джил. Та сидела в кабинете, наклеивая адреса на летние рекламные проспекты. Не зная, с

чего начать, Дебора поставила свой завтрак и упала в кресло.

Джил взглянула на сестру и сказала:

— Паршиво выглядишь.

— И чувствую себя паршиво, — пробормотала Дебора. Она могла придумать

целый список слов, чтобы охарактеризовать свое состояние. Не последнее место в этом

списке занимало бы «крушение иллюзий», но «паршиво» тоже подойдет. — Вчера я все

сказала отцу.

Повисло молчание, потом Джил с любопытством спросила:

— Что значит «все»?

— Я сказала, что он слишком много пьет.

— Сказала? А он что?

— Ответил, что это не мое дело.

— Так он признал, что пьет?

— Отрицал. А потом набросился на меня.

Джил нахмурилась.

— Что значит «набросился»?

— Не хмурь брови, — попросила Дебора. — Именно так хмурился папа, когда

говорил, что я ничего не понимаю.

Лицо Джил разгладилось.

— Почему он на тебя набросился?

— Потому что я, должно быть, задела его за живое.

— Что он сказал?

— Как смею я обвинять его в пьянстве, когда сама такая.

— Какая?

— Паршивая жена, паршивая мать.

— Он был пьян.

— Вообще-то нет, — произнесла Дебора. Она уже думала об этом. — Вот почему

все так плохо. Он, может, и выпил больше, чем следовало, но излагал свои мысли

довольно четко. Я думаю, что алкоголь развязал ему язык. Отец сказал то, что на самом

деле чувствовал, но не хотел говорить раньше.

— Ты не паршивая жена и не паршивая мать.

— Честно говоря, Джил, я вообще не жена. Он ясно выразился и развил целую

теорию по поводу ухода Грэга. Возможно, отец прав. Я не поддерживала Грэга.

— Ерунда. Это Грэг не поддерживал тебя.

— Может, и поддержал бы, если бы я попросила. А я никогда не просила. И в

88

этом я тоже виновата.

— В чем? В том, что ты независимая? — спросила Джил. — Умная?

Самостоятельная?

Дебора могла бы чувствовать себя польщенной, но лишь грустно сказала:

— Раньше я знала, что меня ждет. Теперь нет.

— Дебора, что случилось?

Дебора потерла лоб.

— Вчера действительно был тяжелый день.

— Почему?

— С чего начать? С рассерженного пациента, который пожаловался на меня папе?

Со звонка школьного психолога, обеспокоенной состоянием Грейс? С другой пациентки

— ах да, бывшей пациентки, — набросившейся на меня в спортзале?

— Начни с этого, — сказала Джил. — Со спортзала.

— Хороший выбор, — ответила Дебора, посмотрев на сестру. — Это объяснит,

почему я поссорилась с папой.

Она рассказала о случайной встрече с Эмили Хубер.

Джил слушала, оторвав несколько наклеек с адресами.

— Эмили Хубер — единственная из твоих пациентов, кто отказался от ваших

услуг. — Она прилепила наклейку к листовке. — Все, что утверждает Эмили, она в

лучшем случае от кого-то услышала. — В ход пошла вторая наклейка, потом третья. —

Она говорит это о папе, чтобы отомстить тебе. Ты ведь знаешь, что в прошлые выходные

Эмили подавала детям ликер.

— Я сама себе так говорила. Но мне не дают покоя разные мелочи. Например,

почему папа во время обеда закрывает дверь в свой кабинет. Я всегда воспринимала это

как знак того, что он хочет несколько минут отдохнуть, но он мог и пить в это время. —

Дебора посмотрела на сестру. — Ты бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Просто устала, — сказала Джил, — но это нормально. Так папа сознался?

— Нет. Он включил телевизор погромче и не стал со мной дальше разговаривать.

Сегодня утром он передал, что позавтракает в кафе, возможно, так оно и было. Но мне все

равно придется с ним встретиться на работе. И возможно, это будет неприятная встреча.

— Думаешь, он алкоголик?

— Пока нет.

— Ты предупредишь его?