Наша цель

Минуту она медлит, но всё же делает пару неуверенных шагов, и внутри что-то становится на место, будто один осколок склеился с другим. Алекс из тех людей, кто никогда не будет делать что-то без собственного желания, и то, что она приехала на игру лишь прямое тому доказательство. Не желая ехать, она скорей могла подорвать машину и свернуть шею Джареда, чем села бы в неё. Я знаю её не один день и даже год. Эта девушка вышибет мозги сначала кому-то, либо себе, чем пойдёт против собственной воли.

Путь в тишине казался бесконечным. Я не знал, о чём говорить, да и нужно ли, ведь в первую очередь нам должно быть комфортно находиться в тишине, но около друг друга. В нашем молчании всегда было намного больше слов, чем в разговорах. Я хочу вернуть то, что потерял. Сейчас я как тот самый Эдвард Каллен, который не слышит мысли Беллы, но в отличие от него, я слышал их раньше. Я не планировал делать банальное свидание в ресторане или кафе, я выбрал место, с которого она точно не сбежит, разве что сиганёт головой вниз с шестьдесят восьмого этажа. А именно побегом Алекс любит уходить от разговоров.

Покинув салон машины, она следует за мной в том же молчании, что и было. На её лице, невозможно разглядеть ни одной эмоции, это настораживает и расслабляет одновременно. Возможно, она ждёт от меня чего-то неземного, но я прибегаю к простому. Как только мы выходим на крышу, я закрываю дверь на ключ и сую его в карман на неопределённый срок.

Теперь ей некуда деться, чему я, безусловно, рад. Хотя, кое-что я всё же приготовил, потому что она может быть голодна. Парочка стаканчиков с кофе и ланч-пакеты ждут своей минуты на массивной перекладине, разделяющий полёт вниз головой и ровную поверхность. Занимаю место на перекладине и смотрю на девушку, которая хмурясь, стоит в ступоре и полном непонимании. Мне явно удалось удивить её подобным шагом, поэтому я решаюсь объясниться.

— Во-первых, ты не сбежишь, разве только вниз головой, во-вторых, тут мы только вдвоём, никаких лишних ушей, в-третьих, я хочу видеть только тебя.

— Я бы не сбежала.

— Мы оба понимаем, что ты могла уйти в любой момент. Лишняя драма для чужих глаз.

Алекс морщит нос, а я позволяю себе короткую улыбку, потому что она молча соглашается со мной подобным жестом. Я слишком хорошо её знаю, буквально как никто другой. Возможно, даже лучше Лизи.

Протягиваю ей стаканчик и беру себе второй. Это напоминает мне о школьных днях, когда мы не единожды пробирались под трибуны, кстати, не только посмотреть матч. Эти воспоминания заставляют губы растянуться в улыбке, которую я не скрываю, на что Алекс выгибает бровь.

— Что?

— Вспомнил.

— Что?

— Когда мы проскальзывали под трибуны, сейчас место сменилось.

Взгляд зелёных глаз притупляется, а зрачки увеличиваются, когда она отворачивает лицо в сторону. Она тоже помнит. Моменты с ней — я помню абсолютно все, ничто не выжжет мне память, даже полная амнезия. Огонь в ней — поджигает мой, она заставляет гореть меня. Это касается не только наших отношений, это касается всего: работы, семьи, увлечений. Кажется, что, имея её за своей спиной — я могу стать властелином мира. На свете слишком мало людей, которые неволей заставляют тебя хотеть большего. Своим азартом, энергией и озорством, они дают хорошего пинка. Алекс одна из них. Она всегда такой была. Ей ничего не стоит положить мир к своим ногам, можно и не говорить о мужском поле. Красивый фантик, внутри которого прячется не менее вкусная конфета с волшебной начинкой.

— Мне нравится, какой ты стала.

— Какой?

— Не знаю, кажется, я не совсем тебя узнаю и одновременно знаю.

— Дело в том, что ты можешь жить с человеком хоть пятьдесят лет и не знать его.

— Мы тут ни при чём, мы знаем друг друга.

Алекс делает глоток кофе и вновь устремляет взгляд в сторону, тихо выдыхая. Я же пытаюсь убедить самого себя в собственной правоте.

— Нет, не знаем.

— Знаем.

— Нет.

— Да, черт возьми, — цежу я, сверля глазами девушку, которая продолжает смотреть в сторону. Но успокаиваю себя и смягчаю тон: — знаем, Алекс…

— Я не могу жить так, как хочешь ты. Я хочу демократии.

— Демократии?

— Да.

— И что это значит? Свободные отношения? Что за нахрен? Ты шутишь? В отношениях со мной и… твою мать, с другими тоже? Ты прикалываешься?

Алекс, резко поворачивает голову в мою сторону, и окидывает ледяным взглядом, из-за чего становится дурно.

— Нет, — оскорблено фыркает она, — как ты мог такое подумать?

— Ты же говоришь, что мы не знаем друг друга, и сейчас предлагаешь демократию. Я понимаю это так.

— Ты с ума сошёл? — шепчет Алекс, — как, Том? Как тебе вообще могло прийти это в голову?

— Я не знаю. Просто объясни мне своё понимание.

— Та свобода, где мы решаем вместе, делаем что-то вместе, разговариваем друг с другом, а не с самим собой. Ты не можешь запретить мне куда-то с кем-то сходить, как и я тебе.

— Это бред.

— Это свобода, Том. Мне нужна эта свобода, личное пространство. Ты разве не понимаешь?

— Что именно?