Наша вина

Ноа в руках другого. . черт возьми, мне нужно было выбраться оттуда, мне нужно было забыть о чувстве, когда она была подо мной, о том, какой мягкой была ее кожа, какими сладкими были ее поцелуи. Ее аромат все еще преследовал меня, даже после душа. Внезапно квартира показалась мне маленькой, и мое тело, казалось, просто хотело войти в эту комнату и покончить с тем, что я оставил на полпути.

Я надел спортивные штаны, белую футболку Nike и кроссовки и отправился на пробежку по Центральному парку. Было всего пять часов утра, но на его улицах уже были люди, занимающиеся спортом. Я не слишком старался и даже не согрелся, я просто бежал, бежал и всеми силами желал, чтобы к тому времени, как я вернусь домой, она уже ушела, чтобы она выполнила то, о чем я ее просил, чтобы она исчезла из моей жизни.

Она хотела, чтобы я это сделал? Да.

Это было единственное, что мне было ясно. Быть с ней было слишком больно, и я не видел в себе сил простить то, что она сделала, я просто не был способен.

Я вернулся домой через два часа, и все, казалось, оставалось таким же, как и когда я ушел.

Я вошел в спальню и снова обнаружил ее среди своих простыней. Она спала на животе, простыня закрывала ее только наполовину, так что ее обнаженная спина кричала мне, чтобы я ласкал ее, пока она не проснется. Я бы поцеловал ее, медленно занялся с ней любовью, а затем мы бы пошли завтракать в одно из лучших кафе города. Я купил бы ей шоколад, показал ей все уголки, которые, казалось, скрывал этот город, а затем, когда она уже устала осматривать достопримечательности, мы вернулись сюда, и я снова устроился ей между ног и заставлял ее выкрикивать мое имя, пока она задыхалась.

Мне пришлось дать себе пощечину, чтобы вернуться к реальности: ничего из этого не должно было случиться, все это закончилось той ночью, когда я обнаружил, что она оказалась в объятиях другого мужчины.

Я пошел в ванную и принял холодный душ. Выйдя оттуда, одетый только в серые пижамные штаны, я обнаружил, что она сидит, прислонившись спиной к изголовью кровати, а простыня плотно зажата между ее руками, скрывая любые намеки на наготу. Ее глаза смотрели на меня с сомнением, как будто я понятия не имел, что делать.

Я нагнулся и схватил белую футболку, которую сбросил на пол. Я бросил ее ей чтобы она взяла ее.

—Одевайся, — приказал я, пытаясь казаться спокойным, пытаясь контролировать себя.

Ноа, казалось, колебалась, и глядя на ее лицо, на ее растрепанные волосы и на этот рот, который я хотел сильно прикусить. Мне пришлось заставить себя выйти из этой комнаты. Я пошел прямо на кухню, взял мобильный телефон и позвонил Стиву.

Он переехал в город и жил в нескольких квартирах недалеко от меня. Мой отец настоял на том, чтобы с этого момента он работал на меня, и я был рад, что у меня есть кто-то, кому я доверяю, кто будет прикрывать мою спину.

—Мне нужно, чтобы ты забрал ее отсюда, — сказал я, заметив отчаяние в своем голосе.

Стив вздохнул на другом конце линии, и я понял, что он сделает то, о чем я его прошу. Он был мне должен. Ему не следовало приводить ее в мою квартиру с самого начала.

Я повесил трубку, сварил кофе, и через минуту она появилась на кухне. Она не была одета, по крайней мере, не в свою одежду. На ней была моя белая футболка, доходившая ей выше колен, но, похоже, она прошла через ванную, так как ее волосы были не такими растрепанными, а лицо выглядело свежим и чистым без следов вчерашних поцелуев.

—Я позвонил Стиву, чтобы он заехал за тобой, — сообщил я ей, наливая себе чашку кофе. Я старался говорить спокойно, как будто именно этого от меня и ожидали, как будто выгнать человека, в которого я был влюблен, было самой нормальной вещью в мире.

— Я не хочу уходить — повторила она шепотом. Я обратил внимание на нее, на то, как она изменилась после нашего разрыва. Она была такой худой. . она так похудела, что прошлой ночью, увидев ее тело, я испугался, что сломаю ее.

Она больше не была той Ноа, которую я помнил, смелой девушкой, которая каждый час сталкивала меня лицом к лицу, которая делала мою жизнь намного интереснее. Ссоры с ней всегда были жестокими, а теперь. . мне казалось, что передо мной испуганный олень, и это только разозлило меня еще больше.

—Что ты задумала, Ноа? — спросил я, охладив тон голоса. Я не хотел доходить до того момента, когда терял контроль над собой и высвобождал всю накопившуюся ярость, которая, как я знал, все еще таилась во мне, но мне нужно было дать ей понять, что ничего не изменится.—Ты ничего не можешь сказать или сделать, чтобы изменить то, что произошло. То, что было прошлой ночью, было хорошо, но то, что мы сделали, может дать мне все остальное, мне не интересно играть с тобой в эту игру.

—Ты все еще влюблен в меня, — заявила она, делая шаг вперед. Она намеревалась прикоснуться ко мне, и я отступил, чувствуя отвращение к себе, отвращение к тому, что позволил вещам выйти из-под контроля прошлой ночью. Я не хотел давать ей ложных надежд, это не было моим намерением.