Наша вина

– Это не совсем твой стиль, – ошеломленно ответила я. Николас привык к большим городским квартирам с окнами от пола до потолка и пляжным особнякам.

– Нет. Я купил его, думая о тебе.

Я раскрыла глаза и недоверчиво уставилась на него.

– Ты что?

Ник вышел из машины и подошел к моей двери, чтобы помочь мне.

Оказавшись передо мной, он вынул из заднего кармана связку ключей и поднес к моему лицу.

– Тебе осталось два года до выпускного, Ноа. Я не хочу, чтобы ты от чего-то отказывалась, и, если мне придется переехать сюда с тобой, покинуть Нью-Йорк и ждать, пока ты поймешь, кем ты хочешь быть в жизни, я это сделаю. Я уже знаю, чего хочу, мое будущее уже определено, у меня было достаточно времени, чтобы все хорошо обдумать. Ты – то, чего мне не хватает в жизни, и я буду ждать, пока ты не будешь готова к новым изменениям. Роскошные апартаменты или особняк на берегу моря тебе бы не понравились. Я всегда думал, что хочу жить так, как меня воспитали, но не хочу, чтобы между нами были квадратные метры, дорогая, я хочу видеть тебя, когда захочу. Этот дом твой, это мой подарок тебе.

Я прикусила губу и ошеломленно покачала головой. Не знала, что сказать. Дом был красивый, маленький, идеальный. Дом, который я бы выбрала для создания семьи.

Ник подошел и взял мое лицо в свои руки.

– Вскоре у тебя появится Эндрю, и я знаю, что ты больше не хочешь жить в моей квартире. Прими этот подарок, Ноа, пожалуйста.

Он не дал мне времени ответить, потянул меня за руку, и мы пошли к двери. Открыл ее, не медля ни секунды, и мы вошли в теперь уже наш дом.

Закат в шлейфе оранжевого света тепло осветил гостиную, обставленную белыми диванами на сияющем паркете. Дом, открытое пространство без стен, был обставлен мебелью, большие окна выходили на горы. Ник показал мне окрестности, и чем больше я видела, тем больше влюблялась в это место. Мы поднялись наверх, и он показал, где будет наша комната. Она была большой, и огромная кровать занимала весь центр комнаты. На окнах были красивые белые занавески, пропускающие свет, а потолок был сделан из больших деревянных балок. Ванная комната была великолепна, из черного мрамора, с большой ванной и функциональным душем. Пусть дом и не был особняком, но в нем было абсолютно все, в нем не было недостатков.

Ник потянул меня, и мы вышли в маленький коридор. Пересекли его и достигли места, которое я еще не видела. Две двери, обращенные друг к другу, вели в небольшой коридор с окном, выходившим на задний двор. Ник открыл дверь справа и провел меня внутрь.

– Здесь будет детская… Тебе должно понравиться.

Она была красивой. Все было выкрашено в белый цвет, мебели не было, но паркет блестел, как и во всем остальном доме. Прямо перед дверью было большое окно, а под ним скамья, из тех, где внутри можно хранить вещи.

Я улыбнулась. Я представила нас, нашего ребенка в этой комнате, мирно спящего, играющего, плачущего, смеющегося. Увидела, как мы втроем проживаем невероятные моменты. Это наш дом, наш уголок, наш место.

– Мне безумно нравится! – воскликнула я, повернувшись к нему с широкой улыбкой.

Ник оттолкнулся от дверного косяка и подошел, чтобы поцеловать меня. Он посмотрел мне в глаза со сдерживаемым волнением.

– Я хочу дать тебе все, Ноа… Хочу, чтобы ты была счастлива со мной и чтобы мы воспитали нашего драгоценного малыша так, как наши родителей не сумели воспитать нас.

Я обняла его шею и счастливо улыбнулась.

– Хороший способ съехать с чердака, – рассмеялась я.

– Дом оформлен на твое имя, – добавил он, прижимая меня к себе и целуя в губы. – Хочу, чтобы ты не думала ни о чем, кроме ребенка и твоих собственных планов, которые ты хотела реализовать до беременности. Знаешь, в университете есть специальная программа для студентов с детьми, она более гибкая и…

Я поцеловала его, прервав все, что он собирался сказать.

– Спасибо, Ник, – сказала я, взволнованная всем, что он сделал. – Ты сделал меня очень счастливой, я люблю тебя.

Мы снова поцеловались и провели остаток дня, планируя, как мы хотим обставить дом и когда переедем.

Моя новая жизнь шла полным ходом, и мне это нравилось.

Первую неделю восьмого месяца я практически не выходила из университета. Научилась справляться с тем, что люди смотрели на меня каждый раз, как я входила или выходила из библиотеки, и поняла, что лучшее, что можно сделать, когда о тебе все говорят, – просто принять это.

В конце концов мои одногруппники и даже преподаватели к этому привыкли и стали помогать мне: несли мой рюкзак, ноутбук, даже покупали еду. Мой живот стал главной достопримечательностью факультета. Внезапно все захотели узнать о ребенке, захотели потрогать мой живот… А между тем мне становилось все более не по себе: Эндрю вырос почти в три раза, и я чувствовала себя ходячей бочкой.

Нику не нравилось, что я так далеко от дома, но это была моя последняя неделя в кампусе перед летними каникулами. Нужно было все уладить. А когда я все закончу, останусь дома, ожидая рождения сына. Но вдруг все осложнилось.