Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека

Это проверяли в исследовании с использованием игры «Ультиматум», в которой один человек получает, например, 100 долларов, но должен разделить их с партнером. Можно разделить их пополам, но также и любым другим образом, хоть 90 к 10. Если партнер принимает условия, оба получают деньги. Если же партнер отказывается, обоим не полагается ничего. Тот, кто делит деньги, должен быть осторожен, потому что партнеры часто отвергают заниженные предложения. То, что они так поступают, опровергает традиционную экономическую теорию, гласящую, что люди – «рациональные оптимизаторы». Однако такой рациональный оптимизатор принял бы любое предложение, потому что даже маленькая сумма лучше полного отсутствия денег. Но люди так не думают: они просто не хотят, чтобы кто-то получал преимущество перед ними. Грассо явно недооценил такие чувства.

Наши капуцины продемонстрировали такую же реакцию: они выбрасывали прекрасную пищу! Огурец – это лучше, чем ничего, но, как только другие начали жевать виноград, зеленые овощи с низким содержанием сахара тут же упали в цене.

Ценность сообщества

Эгоцентричное чувство справедливости – просто элегантное описание зависти. Это страдание, которое мы ощущаем при виде кого-то, кто живет лучше нас. Оно весьма далеко от более широкого чувства справедливости, заставляющего нас беспокоиться также и о тех, кому хуже, чем нам. Если у мартышкообразных обезьян нет этого второго чувства, то как насчет человекообразных? Когда я попросил коллегу-приматолога Сью Сэвидж-Рамбо, которая проводит лингвистические исследования на бонобо, привести наглядные примеры эмпатии, она описала то, что мне кажется проявлением этого чувства в более широком смысле.

Сью заботилась о самке Панбанише, а остальной группой бонобо занимались другие люди. Панбаниша получала отличающуюся от рациона сородичей еду, например изюм и больше молока. Когда Сью приносила ей эти лакомства, остальные бонобо видели, что происходит, и начинали кричать. Они явно тоже хотели такую пищу. Заметив это, Панбаниша явно забеспокоилась, хотя ситуация была для нее выгодна. Она попросила сока, но, когда его принесли, пить не стала, а указала на друзей, помахав рукой в их сторону, и позвала криками. Они покричали ей в ответ и сели рядом с клеткой Панбаниши, явно ожидая тоже получить сок. Сью сказала, что у нее было четкое ощущение: Панбаниша хотела, чтобы она принесла остальным то же, что и ей.

Этого недостаточно, чтобы заключить, что у других животных существует чувство справедливости, но меня здесь больше всего завораживает связь с возмущением. Для того чтобы развить более широкое ощущение справедливости, индивидууму нужно уметь предчувствовать возмущение других. Есть веские причины избегать возникновения недовольства. Тот, кто не делится пищей, исключается из групп, члены которых кормятся вместе. В худшем случае тот, кому завидуют, рискует получить трепку. Может, поэтому Панбаниша избегала есть лакомства на глазах у своих друзей? Если это так, то мы, возможно, приближаемся к самому источнику принципа справедливости: избеганию конфликтов. Это напоминает мне историю о трех мальчиках в Амстердаме, которые бросили в канал две банкноты в 100 гульденов – сумма, недоступная детскому пониманию, – потому что нашли пять таких бумажек. Поскольку они не могли разделить пять банкнот на троих, то решили остаться в хороших отношениях, избавившись от того, что не делилось поровну.

Из скромного начала вырастают благородные принципы. Все начинается с возмущения, когда вы получаете меньше остальных, затем оно переходит в беспокойство о том, как будут реагировать другие, если вы получите больше, и заканчивается тем, что неравенство в целом объявляется чем-то плохим. Так рождается чувство справедливости. Мне нравится это последовательное развитие, потому что эволюция наверняка работает именно таким образом. Точно так же мы можем увидеть, как месть, через промежуточные этапы, могла привести к справедливости. Мышление приматов по принципу «око за око, зуб за зуб» служит «воспитательным» целям, обозначая цену нежелательного поведения. Хотя человеческая судебная система презирает голые эмоции, невозможно отрицать их роль в наших системах правосудия. В книге «Дикое правосудие: Эволюция мести» (Wild Justice: The Evolution of Revenge) Сьюзен Джейкоби объясняет, как правосудие рождается в процессе преобразования мести. Когда родственники жертвы убийства добиваются справедливости, ими руководит жажда возмещения вреда, хотя сами они могут описывать свои соображения более абстрактно. Джейкоби полагает, что одним из показателей уровня развития цивилизации является дистанция между пострадавшими лицами и удовлетворением их стремления к мести, отмечая при этом, что «существует постоянное противоречие между бесконтрольной местью как разрушительным фактором и контролируемой местью – неизбежным компонентом правосудия».