Наша война

2 марта я получил указание Педро Чеки поехать в Эльду, провинция Аликанте, и немедленно выехал туда. Там на месте Чека и объяснил мне обстановку. Я узнал, что правительство обосновалось неподалеку отсюда. Политбюро партии решило собрать в Эльде своих членов, военных командиров и комиссаров, прибывших из Франции и ожидавших назначения. Он посоветовал мне посетить Негрина и переговорить с ним о назначениях на обещанные должности. Негрин принял меня с тем же радушием, что и всегда. Я рассказал ему о своей поездке по Леванту и поставил перед ним вопрос о назначениях. Он ответил, что назначения готовы, но он еще хочет обдумать некоторые детали. Негрин пригласил меня отобедать с ним, а после обеда отвел в сторону и рассказал о своей встрече с высшими военачальниками этой зоны. По его словам, все они деморализованы и, очевидно, продолжают готовить заговор. Тем необходимее наше назначение на командные должности, заметил я. Негрин ответил, что сделает это в ближайшее время. Мы расстались. От этой встречи — в отличие от предыдущих — у меня остались совсем другие впечатления. Я ушел, убежденный, что Негрин не произведет никаких основательных изменений в командовании вооруженными силами Республики. Очевидно, он хотел только выиграть время и посмотреть, как будут развиваться события. Этим своим впечатлением я немедленно поделился с товарищами из Политбюро партии. Они согласились со мной. Особенно подозрительным показалось мне поведение Негрина, когда он созвал на совещание только тех командиров, чьи капитулянтские настроения были ему хорошо известны. На этом совещании присутствовали: генералы Миаха, Менендес и Эскобар, соответственно командовавшие группой армий Центра и армиями Леванта и Эстремадуры; полковники Касадо и Морионес, командовавшие армиями Центра и Андалузии; генералы Матальяна и Бернал, начальники штабов группы армий Центра и морской базы в Картахене; адмирал Буиса — командующий эскадрой и полковник Камачо — командующий авиацией зоны. Все они были замешаны в капитулянтском заговоре. И Негрин это знал. Поэтому, если он хотел предотвратить переворот, возглавляемый Касадо, было бы логичным пригласить на это собрание и других командиров и комиссаров, разделявших ответственность с командованием, то есть тех, кто мог бы помочь ему бороться с капитулянтами и при случае обеспечил бы принятие надлежащих мер в отношении заговорщиков, готовых совершить предательство в обмен на признание своих чинов и другие личные привилегии.

Нет. Поведение Негрина в эти дни было не таким, как на протяжении войны, когда он снискал любовь и уважение бойцов и миллионов испанцев. По-видимому, заговоры, предательство, дезертирство, беспомощность и всевозможные трудности в конце концов сломили его боевой дух. Устав сопротивляться, не веря ни во что, Негрин не смог выступить против заговора Касадо и компании, он искал лишь повод оставить поле боя с достоинством человека, ставшего жертвой измены.

Позже я много думал о событиях того времени, о тех фактах, которым тогда не придавал должного значения. Например, факт выбора резиденции правительства вдали от крупных городов, от мест дислокации войск, путей сообщения. Это был один из лучших способов оставить свободными руки заговорщиков и добровольно отделить себя от народа и вооруженных сил Республики.

На следующий день после моей последней встречи с Негрином (или спустя два дня, не помню точно даты) «Диарио офисиаль» опубликовала сообщения о присвоении новых чинов и новых назначениях, но ни одно из них не было назначением в действующую армию. Чины генералов присваивались Кордону, Модесто и Касадо. В списках получивших повышение числился и я, но в действительности это повышение я получил еще в Каталонии. Прочтя «Диарио офисиаль», я не мог скрыть своего возмущения: ведь это был укол бандерильи заговорщикам, оружие, которое вкладывалось в их руки. И оно было немедленно использовано Касадо и компанией, которые доказывали, что коммунисты прибыли из Франции с целью захватить в свои руки командование армией и использовать войну в своих целях. Ускользнули ли от Негрина именно эти последствия его декрета? Думаю, нет.

Этельвино Вега был назначен военным комендантом Аликанте вместо Бурильо, а Франсиско Галан — начальником морской базы в Картахене. Там же, в Эльде, я говорил с Вегой и сказал ему, что при создавшейся ситуации я бы на его месте по прибытии в Аликанте прежде всего отправился в провинциальный комитет партии разузнать у товарищей, какими силами они располагают; на этой основе следовало бы разработать совместный план захвата комендатуры и подготовить его осуществление. Только после этого я появился бы в комендатуре с приказом Негрина. Если бы мое появление не вызвало сопротивления, план захвата можно было бы не приводить в исполнение, но если бы меня захотели арестовать, что в тех условиях вполне можно было ожидать, я сказал бы: «Сеньоры, если в течение десяти минут не сдадите комендатуру, мои люди войдут сюда с боем!»