Наша война

Инженером на нашем участке была женщина 24 лет. Сердечная, веселая, она, однако, проявляла необычайную строгость в вопросах техники безопасности, чем выводила нас из себя. По мере того как буровые работы продвигались вперед, необходимо было устанавливать крепления, то есть сооружать нечто вроде внутреннего деревянного туннеля, дабы избежать обвалов. Но поскольку норма выработки исчислялась метрами проходки, мы старались как можно меньше времени тратить на установку креплений, и они не всегда отвечали требованиям техники безопасности. С некоторыми инженерами после непродолжительного спора удавалось прийти к обоюдному соглашению, несколько подправив крепления. С инженером-женщиной ничего нельзя было поделать! Если она требовала разобрать и сделать крепление заново, не помогали ни улыбки, ни крепкие слова, ни обещания выполнить эту работу лучше в следующий раз.

Строительство первой очереди московского метро почти целиком было делом рук молодежи: москвичей и представителей других районов страны. Здесь работали люди разных профессий. Они пришли с заводов, из колхозов, школ, университетов. Никогда прежде им не приходилось выполнять такого рода работу, и было трогательно видеть, как они старались быстрее освоить ее. Посещая впоследствии строительство других линий московского метро и наблюдая за работой новейшей техники, я мыслями возвращался к тем временам, когда при прокладке туннеля вода лилась нам за воротник и стекала по ногам на землю, а цемент клали руками. Сколько энтузиазма, сколько трудового героизма, какой замечательный дух самопожертвования был у этой молодежи!

В августе 1935 года, после того как мне довелось в качестве гостя присутствовать на нескольких заседаниях VII конгресса Коминтерна, я нелегально выехал в Испанию и прибыл туда в первых числах сентября. Со мной ехал еще один товарищ. Меня снабдили португальским паспортом, в котором значилось, что я инженер по строительству дорог и мостов, совершающий ознакомительную поездку по странам Европы. Все это никак не соответствовало второму классу, в котором я путешествовал, и скромному содержимому моего чемодана. Поэтому не случайно при переезде через французскую границу дежурный полицейский на безупречном испанском языке спросил меня, как проходит конгресс Коминтерна. С самым невинным видом я ответил на галисийском наречии, что не понимаю, о чем он говорит. Полицейский улыбнулся и ушел, считая, что я и мой товарищ птицы невысокого полета и нет необходимости обращать на нас серьезное внимание.

Перейдя границу в Сан Хуан де Лус, мы остановились в доме Кристобаля Эррандонеа вблизи Ируна. Когда я прибыл в Мадрид, товарищи Викторио Кодовилья, делегат КПИ на VII конгрессе Коммунистического Интернационала, и Висенте Урибе сообщили мне, что Политбюро решило назначить меня руководителем антимилитаристской работы (так называлась в то время деятельность партии в армии). Еще в 1932 году я в течение двух месяцев работал в Мадриде в казармах Викальваро.

С 1932 года партия стала уделять все больше внимания работе в вооруженных силах. Вспыхнувший 10 августа военный мятеж генерала Санхурхо ясно показал намерение реакционеров использовать армию для разгрома Республики.

После октябрьских событий 1934 года (восстание рабочих Астурии в октябре 1934 года), Политбюро приняло решение расширить работу в вооруженных силах до национальных масштабов, выделив для этой цели значительные средства. В 1935–1936 годах коммунисты развернули активную деятельность во многих гарнизонах. В результате усилий партийных организаций для руководства этой работой были выдвинуты опытные кадры.

До меня ответственным за этот участок был товарищ Мариано Кальво из Мадрида, которого называли «Хорхе» и «Эль Рубио». Это был молодой, способный, полный энтузиазма человек. Он погиб под Талаверой в сентябре 1936 года.

С ним работала группа мужчин и женщин. Среди них Клара Флорес, Алисия Эрраис, студент Анхел Уэрга, погибший в концлагере в Германии, Криспин, Баутиста и другие. Работа была очень опасной. Она заключалась в обеспечении контактов с казармами, передаче материалов и директив комитетам и отдельным товарищам, в сборе информации о положении в воинских частях и гарнизонах. Все это оказало немалое влияние на развитие событий в Мадридском гарнизоне, когда вспыхнул мятеж.

В частности, большую роль сыграло собрание делегатов казарм Мадридского гарнизона, организованное в период, когда военным министром был Хиль Роблес, а начальником Генерального штаба — Франко. Около сорока человек — капралов, солдат и несколько коммунистов — собрались в нежилом, подлежащем сносу доме на Пасео де лас Делисиас, ключи от которого достал один сотрудничавший с нами товарищ. Собрание было тщательно подготовлено. Для солдат и капралов подобрана штатская одежда, накануне завезена еда. Мы обсудили положение дел и наметили новые задачи.

Собрание оказало значительное влияние на дальнейшее развертывание организационной и пропагандистской работы не только в Мадридском гарнизоне, но и в общенациональном масштабе.