Наша восемнадцатая осень

Мы купались истово, не вылезая из воды по нескольку часов, купались до тех пор, пока губы не становились фиолетовыми, и пока в груди что-то не начинало судорожно стягиваться. Тогда мы бросались на горячую гальку на берегу и поджаривались на солнце до тех пор, пока в глазах не начинали плыть золотые круги, и все вокруг не становилось похожим на выцветшую фотографию, А потом снова в воду и снова на солнце, и так до самых сумерек. В ушах глухо шумело и ноги подрагивали, когда мы расходились по домам.

Нырять в озеро можно было прямо с дамбы – около нее находилось самое глубокое место. Но мы предпочитали берег, где росли плакучие ивы, купавшие свои ветви в мутной воде. Надо сказать, что вода в треке никогда не была прозрачной; мелкая наша речушка несла в него ил и песок с гор. Время от времени воду из трека спускали через шлюз в дамбе и углубляли дно. Одна из старых покосившихся ив служила нам вышкой. На ее стволе были очень удобные развилки, с которых мы прыгали. Самая высокая развилка находилась метрах в пяти над водой. Один только Вася Строганов решался прыгать с этой развилки.

В тот день мы поспорили, кто прыгнет дальше от берега. Прыгать можно было откуда угодно – или с травяного откоса, или с ивы. Конечно, все мы прыгали с дерева, И конечно, как всегда, рекорд побил Вася, Он взобрался на свою излюбленную развилку, оттолкнулся ногами от сильно спружинившей ветви и, описав длинную дугу, почти без брызг винтом вошел в воду. Широкий круг с кипящим горбом посредине разошелся от места его погружения, а за кругом появилась дорожка из пузырьков, показывая путь Васи под водой,

И вот он уже отфыркивается и плывет к берегу.

– Метров шесть будет, – сказал Миша Усков, – Высший класс.

– Ты думаешь? – презрительно сощурился Витя Монастырский.

– А ты сможешь так?

– Прыгну на десять! – занесся Монастырь, – Посмотрим!

– Тогда смотри лучше! И Витя полез на иву.

Не на то место, откуда совершил свой коронный прыжок Вася, а еще выше, туда, где была четвертая, самая тонкая развилка, на которую мы раньше не обращали внимания, Он укрепился на ней, выпрямился, уцепившись руками за вихлявистые, непрочные ветви, и начал раскачиваться. Сделав три или четыре широких размаха, он оттолкнулся от развилки с такой силой, что все дерево вздрогнуло до корней, оттолкнулся и полетел,

Он летел, вытянув вперед руки, плотно сомкнув ноги, похожий на пущенное из катапульты копье. Отсюда, снизу, я сразу увидел, что рекорд Васи скончался, просуществовав всего несколько минут. Но вместо радости почему-то возникло неприятное чувство непоправимости происходящего. Ведь до этого Виктор никогда не прыгал даже с третьей развилки, Здесь дело было даже не в трусости – мы ничего не боялись, – а в отсутствии тренировки. В конце концов мы добрались бы и до этой высоты, но сейчас…

Витя врезался в воду метрах в девяти от нас, взметнув огромный фонтан брызг, и когда улеглись волны, мы начали гадать, где он вынырнет,

– К середине тянет. На дальность, – сказал Вова Никонов.

Действительно, было похоже на то, что Виктор решил побить заодно и рекорд дальности заплыва под водой.

– Молодец! – сказал Вася с искренним восхищением,- Я бы оттуда не прыгнул.

Прошло больше минуты, а Витя все не показывался.

– Ребята, а может быть, он того… с концами? – предположил Миша Усков.

Мы захохотали в ответ, Мы знали, что Виктор плавает не хуже самого Васи.

Прошло еще около минуты, и мы заволновались по-настоящему. Ни один человек не мог продержаться под водой столько времени.

– Надо посмотреть, – сказал Вася и, разбежавшись по откосу, бросился в озеро. Следом за ним прыгнули в воду мы.

Мы плавали кругами у того места, где погрузился Виктор, один за другим, ныряли в глубину, но вода была такая мутная, что в ней не разглядеть было даже вытянутой руки.

– Вот негодяй, – отплевываясь, сказал Вова Никонов. – А может быть, он уже… на том берегу… Сидит в кустах, смотрит на нас… и хохочет.

Мы повернули к берегу, и тут Миша Усков натолкнулся на что-то и закричал:

– Вот он, ребята!

…Виктор выписался из больницы через месяц, перед самым концом каникул. Два красных шрама косым крестом лежали на его лбу. Оказывается, он врезался головой в камни на дне, в булыжники, о существовании которых мы даже не подозревали, и сразу же потерял сознание. Если бы не Миша Усков, через несколько секунд все было бы кончено…

Второй случай произошел на всевобуче, на полигоне, где мы осваивали штыковой бой, перебежки и переползания.

Военрук только что объяснил нам устройство гранаты РГД-33. Теперь мы должны были посмотреть, как действует настоящая боевая граната.