Наше единственное лето

– Шустов, ну что за подлячество? – я постаралась говорить как можно более спокойно, даже язвительно. – После нашего уговора ты уже сто раз «притрагивался» ко мне: и обнимал, и на руках носил, и даже на школьном дворе вцепился…

– И того три раза. И все три раза были вынужденными.

– Что?! – мое спокойствие как ветром сдуло. – Вынужденными?!

– Да. Иначе нельзя было. Тактильный контакт был неизбежен, – Даня кривенько улыбнулся.

– Ну, и ладно! Сама слезу! – я с готовностью придвинулась к краю ветки, соображая, как лучше спрыгнуть.

Не собираюсь я его ни о чем просить…

До земли было высоко. Очень высоко. Не вовремя вспомнилось, как в детстве я спрыгнула с клена у нашего дома и сломала ногу. Вот чего мне сейчас не хотелось сильнее, чем просить о чем-то Шустова – это ломать ноги. Я зажмурилась и, вдохнув поглубже, пропищала:

– Помоги, пожалуйста!

Он самодовольно улыбнулся, вынул руки из карманов и, подойдя поближе, раскинул их в стороны:

– Ловлю, малая! Прыгай! – сказал так просто, словно был готов и на сто процентов уверен, что я попрошу его…

Я нахмурилась, поерзала на ветке и спрыгнула.

Он поймал меня уверенно и сразу же прижал к себе. Сердце бешено застучало. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Даня смотрел на меня и, судя по всему, опускать на землю не собирался.

– Отпусти! – я старалась говорить как можно более спокойно, но дрожь в теле выдавала мое возбуждение.

Он медленно и нехотя опустил меня.

– Ой! – тут же вскрикнула я, едва только правая нога коснулась земли.

Даня подхватил меня снова.

– Что случилось?

– Ногу свело, встать не могу, – жалобно сказала я.

– Сейчас все исправим, – он снова улыбался, – держись, пожалуйста, а то ты тяжелая как…

Я пнула его по плечу и невольно вспомнила вечер, накануне последнего звонка. Именно тогда стало очевидным, что между нами что-то происходит… Когда он рядом, мне спокойно и одновременно сердце стучит как бешеное. Я не пытаюсь быть лучше, чем я есть. Я – это я, и, кажется, Даня совсем не против. С ним я другая, чем с остальными, но и он со мной наедине совсем другой: не тот холодный, язвительный и отстраненный парень, а теплый и веселый.

Я обняла его за шею и почувствовала, что мне это чертовски нравится! От него как обычно пахло только ему свойственным запахом.

– А еще из-за твоей собаки я плеер разбила, – пожаловалась я.

– Рэм – это пес отца, – сказал Даня, поморщившись. – Не знаю, как так вышло, что он оказался на улице.

Он усадил меня на лавочку неподалеку, присел рядом на корточки и быстро снял кроссовок.

– Ай-яй-яй! – я попыталась вытащить свою ногу из бесцеремонных рук, но он словно и внимания на меня не обращал: положил ее на свое колено и ощутимо нажал на пальцы, отчего на миг у меня в глазах потемнело, но потом сразу же стало легче.

– В следующий раз ставь ногу на пятку и тяни носок на себя. Через боль тяни, сразу отпустит, – Даня все еще держал мою ногу в своих руках, нежно массируя ступню. Он замер, с интересом разглядывая мои носки с милыми котиками. – Ты еще спрашиваешь, почему Рэм тебя на дерево загнал? С такими-то картинками…

– Отпусти мою ногу, – снова надулась я. Ну что за парень? Ни слова приятного, ни капли серьезности!

Даня улыбнулся и обул мне кроссовок, заботливо поправив развязавшиеся шнурки.

– Ты куда-то шла? Или уже возвращалась?

– За мороженым в магазин шла…

– Давай вместе сходим? Я провожу, а то ты обладаешь удивительным свойством – притягивать неприятности, – на лице Дани снова появилась улыбка. В такие моменты он становился особенно красивым. Я невольно засмотрелась на него и явно просрочила с ответом. – Эй, малая! Не засыпай, магазин закроется. Идем!

Он быстро поднялся и протянул мне руку. Немного подумав, я положила в нее свою, и Даня крепко, но аккуратно сжал ее.

Несмотря на то, что я все еще продолжала хромать, до магазина мы добрались за несколько минут. Даня что-то рассказывал про Рэма, но единственное, что заполняло все мои мысли – это то, что все это время он держал меня за руку – крепко, но нежно… Я боялась пошевелиться, боялась, что он разорвет этот хрупкий контакт.

– Какое мороженое будешь? – Данин вопрос вывел меня из задумчивости.

– А-а-а, эм-м-м… – я часто захлопала ресницами, пытаясь собраться с мыслями. – «Лакомку».

Даня улыбнулся.

– Даже не сомневался в твоем выборе… «Лакомка» ты моя… – он все-таки выпустил мою руку. – Я быстро!

Я смотрела ему вслед, а в животе с бешеной скоростью порхали бабочки… «Лакомка ты МОЯ»? Что это сейчас было?!

Я почувствовала, как мои щеки розовеют и поспешила отвернуться, начав чрезмерно старательно разглядывать припаркованный у магазина автомобиль.

Вдруг тонированное стекло со стороны пассажирского места опустилось и темноволосый парень, развязно подмигнув мне, сказал:

– Привет, привет! Мы знакомы?

– Нет, и не планируем, – я повернулась к машине спиной, проклиная себя за несусветную глупость.

– Ты, может быть, и не планируешь, а вот я подумываю, – в следующий момент я услышала звук открывающейся двери, парень явно вылезал из машины. Я невольно вжала голову в плечи.