Наше преступление

гося народа и разжигала въ немъ бунтарскі и хули-ганскіе инстинкты.

Уже тогда всякому вдумчивому человку ясно бы-ло, что на. распущенной народной черни съ озлоблен-ной, опустошенной и огаженной душой кажущейся державной мощи Россіи надолго удержать нельзя, что въ государств нашемъ хотя и были въ наличности -вс аттрибуты власти, но сама власть отсутствовала, что вігутри у насъ бродило гнилостное револіоціон-ное разложеніе и что вс устои, на которыхъ покоится всякое государство, у насъ настолько ослаблены и рас-шатаны, что при первомъ вншнемъ столкновеніи Рос-сія рухнетъ и, упавъ съ головокружительной высоты своего .державнаго роста, раздробится на мелісіе, жалкіе осколки.

Къ тому времени судьба уже сдлала намъ первое предупрежденіе въ вид несчастной для насъ войны съ Японіей и революціи 1905-1906 годовъ.

Но мы не вняли этому грозному предостереженію.

Жидовскій устный и печатный гвалтъ и галдежъ о «свободахъ» тогда такъ же, какъ, къ сожалнію, и теперь заграницей, сбивалъ съ послдняго толка и за-глушалъ въ слабыхъ россійскихъ головахъ даже на-чатки здраваго пониманія истинно-національныхъ на-родныхъ задачъ. , .

Даже посл такого показательшіго урока, какъ война съ Япопіей и первая революція, для подъема упавшаго народнаго. духа и для оздоровленія его за-смердвшаго быта не только ничего не было сдлано, а наоборотъ, вс усилія вольныя и невольныя, какъ бы на зло самимъ себ, были приложены къ тому, чтобы довести блуждавшій впотьмахъ и во зл народъ къ ролному провалу.

И когда передъ нимъ, потерявшимъ всякіе нрав-ственные устои, отверзлась «смрадная бездна» въ вид ;коммунистическаго «рая», онъ съ бшеннымъ ревомъ

іринулся на дио ея. ^^^.еІап-ка2ак.ги

х •

| Тамъ онъ надялся обрсти свое счастіе. і И обрлъ.

' Онъ попалъ въ смртоносныя объятія всемірнаго вампира, потоками высасывающаго его кровь, и тепрь нищій, потерявшій человческій обликъ, лишенный да-же права свободно дышать, упавшій ниже скота, отъ голода пожирающій трупы собственныхъ дтей, всми презираемый, пи въ комъ не возбуждающій ни малй-шаго сожалнія, гибнетъ цлыми десятками милліо-новъ.

Было ли, случалось ли, имло ли мсто въ под-лунной что-либо хотя бы отдаленно похожее на этотъ невыразимый, безмрный ужасъ, отъ котораго стынетъ кровь въ жилахъ, умъ человческій отказывается вм-стить всю гнустность содяннаго, языкъ не ізъ состоя-ніи найти словъ для опредленія всей мры этого сата-нинскаго злодянія?!

Книгу эту вспомнили. Она иужна главнымъ обра-зомъ не тому поколнію, которое собствещіыми руками позорно, легкомысленно и подло предало и погубило великую Россію. То поколніе либеральствующихъ, ка-детствующихъ, эсерствующихъ русскихъ людей рши-тельно ничмъ не образумишь и ему нтъ оправданія. Она нужна многострадальной, безпримрно-несчастной и обездоленной русской молодежи, которой великимъ жертвеннымъ трудомъ рукъ своихъ на смрадномъ гно-ищ придется строить новую, вликую и грозную. Рос-сію.

Идя на встрчу желанію этихъ русскихъ людей, я и приступаю къ новому седьмому изданію этой книги, ни единой буквы не измняя въ я первоначальномъ текст.

Ив. Родіоновъ.

Мартъ 1922 г.

——

Берлннъ' _

шшш.еіап-кагак.ги

ЯастЬ перііоя.

Надъ ыебольшимъ городкомъ, раскинувшимся съ своимъ гіредмстьемъ по обоимъ холмистымъ берегамъ порожистой, быстрой рки, солнцо свтило и грло совсмъ по-лтнему, хотя было уже 25-ое августа. Городокъ' этотъ бойкій, торговый, весь окруженный заводами и фабриками.

По улицамъ везд сновалъ народъ; со стукомъ и громомъ гужомъ тянулись по неровной каменной мо-стовой телги съ глипой, съ горшками, съ трубами, съ мясными тушами и съ кипами писчей и оберточ-ной бумаги. , • _

Все это направлялось къ одному пункту — къ вок-залу.

Казенныхъ и частпыхъ кабаковъ тутъ на каждой улиц изобиліе.

Въ самомъ центр городка, на соборной плоіцади у ренсковаго погреба, принадлежащаго городскому' голов, часа въ четыре дня стояло съ полдюжины поДводъ и толпилось съ бутылками въ рукахъ чело-' вкъ двадцать мужиковъ. •

— Думаешь, я забылъ про землю?.. я не забылъ, я помню... этого я теб не спущу...—кричалъ въ толп одинъ рыластый, широкоплечій, неуклюжій парень, грозя другому кулаками.

— Я те покажу, какъ землю отбирать, я те по-кажу... ужъ я это дло не оставлю... Ты меня узнаешь...

Слова эти по мужидкому обыкновенію пресыпа-лись непечатной бранью.

Ругавшійся парень былъ Сашка Степановъ, а при-дирался онъ къ своему односельцу и крестовому брату — Ивану Кирильеву.

Тотъ относился къ наскокамъ Сашки чрезвычайно спокойно и только разъ, когда Сашка чуть не зац-пилъ его кулакомъ по іносу, очень высокій, атлети^ ческаго тлосложенія Кирильевъ быстро поймалъ не въ мру расходившагося придиру за руку и безъ всякаго усилія отшвырнулъ его на нсколько ша-говъ отъ себя.

— Братишка, не балуй! строго сказалъ Кирильевъ, насупивъ черныя, густыя брови на красивомъ, добро-душномъ лиц съ немного толстоватой нижней губой и погрозилъ огромнымъ пальцемъ.

— А што-жъ?

— А то... языкомъ болтай, а рукамъ воли не давай!

Сашка побагровлъ отъ злобы, но, зная необы-