Наше преступление

Ставъ на хозяйство со смерти отца восемь лтъ тому назадъ 18-ти-лгнимъ парнемъ, имя на рукахъ четырехъ малолтнихъ братьевъ и сестеръ, Иванъ не только не уронилъ хоаяйство, но даже прирастилъ. Въ страдную нору Иванъ работалъ у себя въ пол со страстью, съ увлеченіемъ, не покладая рукъ, во всякое же свободное время, когда другіе мужики от-леживали отъ бездлья бока или иьянствовали, Иванъ узжалъ «въ дорогу», т. е. торговалъ въ далышхъ деревняхъ узда «муравой»¹), дегтемъ, натокой, кре-стиками, лентами, иголками, нитками и т. п. мелочыо, поэтому деньги у него никогда не переводились. Го-родскіе торговцы, у которыхъ Иванъ бралъ товары въ кредптъ, нахвалиться пе могли его честпостыо, акку-ратпостыо въ деиежныхъ расчетахъ, его нріятнымъ ха-рактеромъ и трезвостыо. .

Въ нослдніе годы мечты Ивана шли уже далеко: .онъ стремился сколотить торговлей столько денжо-нокъ, чтобы поставить хозяйство на всей своей земл.

Парни, во всемъ зависимые отъ своихъ отцовъ, завидовали Ивану, его достатку, его умнью заши-бить деньгу, его хозяйственпой самостоятельности, на-конецъ его чистой одёж.

— Степанъ, Лёшка, чего сйдите? пойдемъ за ви-номъ. Вндишь, Ванюха цлый рупь далъ. И ты, Серега пойдемъ. Чего? — звалъ Сашка своихъ това-рищей.

шшш.еіап-кагак.ги

*) глшіяная посуда.

Два озимовскихъ парня тотчасъ же поднялись съ корточскъ и вылзли изъ кузиицы вслдъ за Сашкой.

— Ну, Серега, глухой чортъ, пойдемъ. Чего? — кршснулъ съ улицы Сашка.

— Не донесете втроемъ-то, надорветесь. Подсобить надоть! — сказалъ Ларіоновъ, ухмыляясь и слдуя за товаршцами.

IV. •

Ближпяя казенная винная лавка, та самая, около которой, выслживая Ивана, иедавно бстанавливались парни, находилась всего шагахъ въ двухстахъ отъ кузницы.

Это былъ новенькій с.вже-выкрашешшй желто-срый двухъ-этажный деревянный домикъ. Двери и переплеты оконныхъ рамъ били въ глаза своей б-лизной; стекла были новыя, большія, свтлыя; крыша ярко-зеленая; крыльцо въ четыре широкихъ ступепи, сколочеішое изъ новыхъ тесаныхъ досокъ, заіцища-лось отъ непогоды павсомъ, поднятымъ на точоныо столбики. .

Среди грязпо-срыхъ, хмурыхъ, подслповатыхъ мщанскихъ домишекъ опъ высматривалъ, каісъ раз-ряженнал въ пухъ и прахъ кокотка въ толи полу-ниіцихъ бдняков^-ь; фасадомъ онъ стоялъ на косыхт. къ улиц.

При, взгляд на него. приходила въ голову фан-тастическая мысль, что домикъ, устыдясь своего по-зорпаго ремесла, отвсрнулъ размалеванное, присты-женное лицо свое отъ ігеумытыхъ, но почтенныхъ со-сдей въ грязный, заброшенный закоулокъ и уперся скоифужениыми глазами въ пропшвшую, облплен-пуго зелеными лишаями глухую .стну кособокаго, безъ крыши, съ торчащими стропилами, амбара. И каза-лось, птъ ему другого боле радостнаго вида, какъ вчно торчаіцій гнилой да оІ'Л^:п-'клаглк⁽1'^‘

рога кровопролитныя драки озврвшихъ отъ пере-поя мужиковъ, и казалось, никогда онъ ничго иного н услышитъ, кром нпристойныхъ выкриковъ, да р-жущй непривычно ухо, какъ ударъ кнута, мерзкой ругани, въ какой отводитъ свою безстыдную, темную душу, опустившійся ниж скота, разнузданный, спив-шійся русскій чловкъ.

0,.эти свтлы домики съ вывсками «распивочно и на выносъ», торгующіе свтлою влагой, сотни тысячъ васъ, какъ капкановъ на зврьё, разставлено по всей необъятной шири великой змли и слпо идетъ къ вамъ православный людъ, идтъ толпами, идтъ и старъ, и младъ и уж тащитъ за хвостомъ своимъ и женщинъ, и дтей-подростковъ и на свтлую влагу, на больно, тяжкое забвені промниватъ свой до-статокъ, сво счасті, сво здоровье, часто жизнь и все будуще своего рода, а отъ васъ разноситъ буйство, пожары, преступность по роднымъ деревнямъ, нивамъ, лсамъ и дорогамъ и н оставляетъ во всей великой, прекрасной земл ни динаго уголка, не огаженнаго сквернословіемъ, ни единаго дтскаго уха, не оскор-бленнаго' цинизмомъ мерзостной рчи... Да, при-детъ время, да, проклянетъ васъ русскій человкъ, когда, очнувшись отъ тяжкаго похмелья, навонцъ, пойметъ, какъ изуродовали вы его богоподобный обликъ, опоганили, опустошили и сокрушили его крпкую душу, и въ какую невылазную бездну низри-лулн его. Не добрымъ словомъ вспомянетъ онъ и тхъ, кто васъ выдумалъ, чьимъ властнымъ манова-ніемъ руки вы изъ ничтожества возникли, подъ чьимъ рачительнымъ попеченіемъ и покровомъ вы выросли и окрпли на горе, разореніе, позоръ и гибель вели-каго, взысканнаго Боясьими дарами, но нвоздержнаго племени!

Очнтся народъ и, указывая на васъ, скажетъ:

«вотъ гд, вотъ въ ^щ^^етап-кжак.г

іб

гибль. Пожаромъ бы вамъ всмъ давно побратьея и н возстать никогда уже боле изъ пепла!»

Очнтся народъ, но н поздно ли? н для того ли только и очнется, чтобы горестно покачать поникшй головой, оглянуться назадъ померкшими очами и, какъ стояіцій уже одной ногой въ гробу старецъ, жизнь котораго прошла пьяно и позорно, сказать себ'. «пропадай, моя телга, съ ней четыр колеса!..» А потомъ, махнувъ рукой и на себя, и на вс осталь-ное, быть можетъ, къ вамъ же, свтлые домики, по-плетется на послдній грошъ покугіать послднее заб-веніе...