Наше счастье украли цыгане

— Ты это, — бормотнул он мне типа сочувствующе, — не парься насчёт того случая. В жизни всякое бывает. Иногда и лечь под кого-то приходится против своей воли. Ты мне по любому нравишься.

— Я в тебе и не сомневалась, — отозвалась я благодушно, заставляя его полюбить себя за своё великодушие ещё больше.

Человек — существо управляемое. Им можно крутить и вертеть во все стороны. Внедрять в него любые иллюзии и представления о мире. Мужские особи управляются совсем просто. Для них двух кнопок достаточно — вкл и выкл.

— Дочь у председателя знаешь? — перевела разговор на другую тему. Хотя по сути на ту же самую, взгляд с другого угла.

— Как её, Катерина? Ну, видел.

— Нравится тебе?

— Да ничего особенного, — Серёжа придвинулся максимально плотно. — Ты симпатичнее.

Гладили мою спину уже не пальчики, а целая ладонь.

Ба, да ведь это и не спина вовсе, а ягодица! Та самая, на которой бабочка.

— Остановись, юноша! — приподнявшись, я схватила его за руку. Из себя не выходила, действовала спокойно. — Я тебе ещё ничего не позволяла.

— А когда позволишь? — задышал он сладострастно в лицо.

— Когда испытание пройдёшь? Готов?

— Всегда готов! — и он салют отдал.

Я окинула его критическим взглядом. Так того ситуация требовала. В театральных пьесах всегда вслед за серией фраз следует пауза. Это для того, чтобы герои, а вслед за ними и зрители, родили друг о друге новую грань понимания. Мне в цыганёнке давно всё понятно, а вот ему новую грань моего понимания его типа неоднозначной сущности родить не помешает.

— Да ведь ты девственник, Серёженька! — скривилась я в невольной (как бы) усмешке. — До сих пор писюна дрессируешь, а?

— Фильтруй базар, подруга! — эге, он взаправду из себя выходит. — Я столько девок драл, что тебе и не снилось.

— А мне девки и не снятся, — скалилась я.

Он смутился на мгновение. Но тут же попытался взять себя в руки.

— Да чего я перед тобой оправдываюсь тут. Девок было дохренищи — и мне плевать, веришь ты в это или нет. Только мой маленький друг знает все наши тайны.

Ну а что, молодец! Нравится мне такой ироничный ответ. Для пацана ведь хуже нет ситуации, если его в девственности заподозрят — и не важно, было ли у него чего-нибудь на самом деле или нет. Они по определению трахари-домушники высочайшей квалификации и производительности.

— Да ладно, расслабься! — стукнула я его по плечу. — Я прикалываюсь. Просто мне мальчики не нравятся. Мужчин люблю.

Он и вправду расслабился.

— Ну а Катьку завалить сможешь? — стрельнула вопросом.

— Чтобы на самом деле?

— Ну а как же?

— А тебе зачем?

— Гордая она слишком. Из себя вся. Не люблю таких. Наверняка целочка в свои двадцать с гаком, а гонора — ой-ёй-ёй.

— Ну а что мне за это будет?

— Всё будет.

— Всё-всё?

— Всё. Слово дала — слово держу.

Он многообещающе ухмыльнулся. Словно уже представил меня голой и на четвереньках. Фантазия — это здорово. Люблю мужчин с фантазией.

— Да запросто, — процедил сквозь зубы.

— Вот и лады. Только ещё одно поручение будет. Лёгкое. Обрати внимание на её задницу — нет ли на ней родимых пятен. Это же не сложно будет сделать, правда?

— Даже боюсь спрашивать, для чего тебе её родимые пятна. Уж не для того ли, чтобы сравнить со своим собственным?

Блин, а он не так глуп, как кажется! Это плохо, потому что я в умных быстро влюбляюсь. В коварных — ещё быстрее. И рассмотреть как-то успел. Неужели оранжевый цвет просвечивает? Или там при первом же прикосновении всё оголяется и сверкает?

— Может быть. Но ты не торопись с выводами. А то запутаешься в собственных догадках. Думай о сладком. То есть обо мне.

ХРИСТИАНСКОМУ БОГУ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО

«— Вам плохо? — спросил её индеец по-английски.

Он был статен и симпатичен. Мария исподлобья разглядывала его, гарцующего перед ней на крепком рыжем коне, и к своему удивлению отмечала в краснокожем одну положительную черту за другой. Почти не выступают скулы — эти растягивающие лицо бугры, что так характерны для представителей его расы, всегда раздражали её. Открытый взгляд широких глаз, что делало выражение лица внимательным и приятным. О, эти индейские щёлочки вместо глаз, они встречаются у аборигенов сплошь и рядом — за ними не разглядеть ни личности, ни её намерений. Только скрытность и недоверие. Этот же смотрел тепло и по-доброму. Даже волосы были уложены у него в косу как-то более естественно и изящно, чем у остальных, отчего он не казался чем-то пугающе средним между мужчиной и уродливой бабой.

— Нет-нет, — отозвалась Мария, — я просто притомилась. Сегодня очень жарко.

— Позвольте подвести вас до города, — предложил он помощь.

Сонм тяжких терзаний тут же пронёсся в её голове. Появиться в городе с индейцем? Простят ли ей такое?

— Хорошо, — ответила она. — Но прошу вас ссадить меня, едва в поле зрения попадут очертания городских построек. Местные жители чрезвычайно косны и могут истолковать наше совместное появление совсем не так, как следует.

— Вы правы, — согласился он. — Им предстоит долгий путь к тому, чтобы называться людьми.