Наше шаткое равновесие

А теперь, теперь это не мечты. Это реальность. Наша реальность. Я не боюсь трудностей, не боюсь родов. Да мне кажется, я уже ничего в этой жизни не боюсь. Даже реакции Игоря, если она окажется не радостной, я не испугаюсь. Но что-то мне подсказывает, что он будет рад. Он так любит Полину, и этот ребенок станет для нас желанным. Для меня он уже таковой.

Дома готовлю ужин, зажигаю ароматизированные свечки, но через пять минут тушу и выбрасываю в ведро. Очень тяжелый запах, даже голова разболелась. Ожидание дается сложно. Меня распирает от этой новости. А когда дверь открывается, я несусь туда как сумасшедшая. Сама себе напоминая свою дочь.

— Мама, мы были в гостях у Микки, — радостно кричит Поли, обнимая мои ноги.

— Где?

— В Диснеленде, — еле выговаривает дочь.

Смотрю на Игоря в недоумении.

— Шелест сделал своему ребенку подарок, а мы под шумок затесались, — улыбается, помогая Полине раздеться.

— Ничего себе. А паспорт, виза?

— Дело парочки часов. Как оказалось.

— Ничего себе. Здорово, а фото есть? Это же такие воспоминания.

Игорь отдает мне свой телефон.

— Потом посмотрю, — сжимаю гаджет в ладонях, — ужинать будете?

— Я нет. Поль?

— Не хочу.

Полина убегает в комнату, а я наблюдаю за Мурасом. Прилипаю к стене, не зная, с чего начать.

— Ты чего так смотришь? Все нормально? Жень?

— Игорь, нужно поговорить.

— Что-то случилось?

— Нет-нет. Точнее да, наверное.

— Это как?

— У нас будет ребенок, — шепчу на одном дыхании.

Глава 23

Игорь

— Ты же рад? Да?

— Конечно рад. Так и знал, что эти твои психозы неспроста.

— Мурас! Умеешь ты испортить момент.

— Ну, кто на что учился.

Скажи мне кто полгода назад, что у меня есть дочь, я бы посмеялся. Я не думал о детях. Мне было не до этого. А потом появилась Лунга. В своей манере она вошла в мою жизнь, словно всегда в ней присутствовала.

Я любил ее тогда. Возможно, это звучит абсурдно, но, наверное, она поселилась в моем сердце сразу, как только я ее увидел. Тогда в общаге на кухне. Такую зажатую, скрытную. Но было в ней что-то притягивающее, заставляющее узнать лучше. Утонуть в ней, как в глубоком озере. Я и утонул. Без фальши.

Когда она исчезла из моей жизни, предала, все испарилось. Вот этот душевный комфорт. Любовь сменилась ненавистью. Затягивая в свой омут жестокости и беспощадности.

Я творил такие вещи, которые лучше не озвучивать. Она ушла, забрав с собой мое сердце. Пафосно, громко, но по существу.

Я думал, что никогда ее не увижу, сходил по ней с ума спустя несколько лет, а она все оставалась жить в моей голове. Преследовала, за что я ее ненавидел.

Но той, кто во всей этой ненависти и непонимании действительно изменила мою жизнь, стала Полина. Мой ребенок. Я так долго привыкал к тому, что она моя дочь. Я чувствовал связь с ней, с первой секунды. Чувствовал, даже когда не понимал, что я ее отец. Она смела все на своем пути. Абсолютно все. Утопила мое эго и ненужную гордость, заставила открыть глаза.

И после этого Лунга сейчас стоит в немом оцепенении, сообщая мне, что у нас будет ребенок. Я вижу, нет, чувствую ее страх. Неуверенность. И это злит, но только на какие-то доли секунды.

У нас будет ребенок. Ребенок, который будет рядом со мной с самого начала, первые шаги которого я увижу лично, а не на записи.

— Иди ко мне.

Обнимаю Женьку, вдыхая запах волос, слыша ее учащенное дыхание, ощущая слезы на ее щеках.

— Не плачь. Женя!

— Я тебя люблю.

— А я-то тебя как! Выше нос, Лунга.

— Знаешь, я хочу поскорее взять твою фамилию, чтобы ты уже перестал коверкать мою! — хлюпает носом, немного отодвигаясь.

— Когда заявление подадим?

— Завтра. Давай завтра сходим. Юля с Полей посидит.

— Договорились. Завтра с утра сразу в ЗАГС.

— Хорошо, — растирает слезы по лицу.

— Не реви, дурная.

Женька — это женщина-феномен, при всей своей дерзости и самостоятельности, то, что она смогла вылепить из себя другого человека, со стальной силой воли, самое наглядное тому доказательство. Но как бы она ни была сильна и воинственна, он все еще та девочка из общежития. Неуверенная, слегка зажатая и ждущая одобрения.

* * *

Утром я просыпаюсь от того, как рыдает Полина. Иду на этот громкий-громкий плач с завыванием. Ребенок сидит посреди гостиной с куклой в руках и орет. Она не плачет, она правда орет, вся в мать.

— Чего случилось?

Женька, сидя на диване, оборачивается на мой голос, поджимая губы.

— Я не хочу, — заикаясь пищит Полинка, — мне не надо!

— Чего она не хочет?

— Прекрати плакать, — Лунга встает, пытаясь взять Поли на руки.

Но чем сильнее она пытается ее поднять, тем громче малявка начинает кричать и реветь.

— Полина! Прекрати.

— Я к папе хочу, — тянет ко мне ручки.

— Полина, что за истерики с утра пораньше?

Женька отдает ее мне, явно злясь.

— Ну?

— Я у нее спросила, хотела бы она братика или сестричку. Ответы ты слышал. Не успокоишь теперь.

— А зачем спрашивала?

— Как зачем?

— По факту надо, Лунга, по факту.

— Если такой умный…

— Ты мне только тут не истери. Ребенок, чего мамка такая нервная, а?

Женька прищуривается и демонстративно сбегает на кухню. Ставлю Польку на пол.

— Ну давай, дочь, что у нас там за трагедия?