Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену

Если кто-то из исполнителей уменьшал свой гонорар, выступая от нашей фирмы, или находил тех, кто вкладывал деньги в проект, я не видел в том ничего зазорного. Другое дело, что формулировка всех подобных действий звучала иначе – «мы платим Крутому». Это достаточно обидно. Я не бедный человек и не полный идиот, чтобы мне так платили. Платят за то, чтобы передача стала выигрышней, чтобы в ней появлялось больше нового, современного, различных эффектов и т. п. За то время, что мы продюсируем «Песню года», ее рамки расширились далеко за пределы России. Она поедет осенью в Германию и Израиль и уже побывала в Штатах. Да, в основном там в зал приходила русскоязычная публика, но в Нью-Йорке забредали и несколько сот американцев, хотя бы потому, что действие происходило в таком зале, как «Радио Сити Мьюзик Холл» в центре Манхэттена.

«Песня года» монополизирована мной не более, чем «Утренняя звезда» Юрием Николаевым, «Музобоз» Иваном Демидовым или «Смак» Андреем Макаревичем.

– Говорят, за отказ исполнять песни Крутого можно вылететь из обоймы эфирных исполнителей?

– Все это чушь! Хотя отдельные артисты в нее верят. Например, недавно мне позвонила Надежда Чепрага и заявила прямым текстом: «Дай мне песню, я хочу появиться в «Песне года». Я удивился: «А как это взаимосвязано?».

– Сколько ваших песен звучит в нынешней «Песне года»?

– Не больше, чем, допустим, песен Матецкого. Ну, Миша Шуфутинский поет мою песню, Вадик Байков, Саша Серов, Валера Леонтьев, Ирина Аллегрова…

– А в принципе можно представить эту программу без творений Крутого?

– Можно. У каждого композитора есть свой срок. Когда испишусь, спокойно продолжу заниматься продюсерской деятельностью, если в том будет надобность.

– Вы ежегодно выдаете такое количество шлягеров для различных исполнителей, что, можно подумать, дни и ночи напролет проводите в студии. Между тем последние годы о вас говорят в основном как о крупном предпринимателе или, если хотите, высокопоставленном чиновнике шоу-бизнеса.

– В России я фигурирую как чиновник, за океаном – как композитор. Получилось так, что моя супруга живет в Америке, и приезжая туда, я там и работаю. Набираю с собой из Москвы кучу стихов и сочиняю на некоторые из них мелодии.

– Не раз от артистов слышал пожелание, чтобы «Песня года» шла хотя бы не под плюсовую фонограмму.

– Хм… Мне очень нравится, когда это идет от артистов. Хочешь, я с ними соглашусь, и ты послушаешь, что получится.

– Зачем же вы таких артистов приглашаете?

– Нет, я не хочу опорочить всех. Процентов 70 могут выступать «вживую». Но техника еще недостаточно совершенна для высококачественной работы в телеэфире. Столкнулся с этим на MTV Awards, где устроителям шоу было начхать на тех, кто присутствовал в зале. Они делали чисто телевизионную версию. Перед выступлением каждого артиста техники становились задницами к залу и двигали аппаратуру, декорации, делали перемонтаж. Мы же пытаемся найти середину. Дабы и аудитория в зале, и миллионы телезрителей были примерно в равных условиях.

После распада «Квинты» (а скорее в связи), Крутой усилил свою охрану и пересел в бронированную машину. Его секьюрити располагались не только на входе в «АРС», но и непосредственно у рабочего кабинета композитора. В беседах «не под запись» в 1996-м, Игорь Яковлевич называл мне имена тех, кого остерегается. Но когда мы говорили «для печати», некоторую конкретику вуалировал. «Наш шоу-бизнес не такая уж страшная сфера. Хотя в нем есть свои экземплярчики. В принципе, если человек криминогенный, то не важно: производит он детское молоко или организует концерты – вокруг него всегда будет криминальная аура. А если он – нормальный, ничего мрачного не случится.

– Вы сейчас пользуетесь охраной только в офисе?

– Нет, сейчас я и перемещаюсь вместе с ней.

– Чувствуете какую-то угрозу?

– Есть определенные опасения. Это произошло совсем недавно. До этого телохранители мне были не нужны.

– Вы подчеркивали, что рейтинг «Песни года» столь высок, что создать альтернативу такой программе почти нереально. Это «священная корова» нашего шоу-бизнеса. Вокруг нее еще может развернуться борьба?

– Думаю, да.