Нашествие

– Вот это дело! Славно вышло, брат Дмитрий. Теперь быстро договоримся. Будем Субэдэя кучно бить: рязанцы и владимирцы за нас, как верные союзники. Только в этот раз на барана менять монгольского шакала не станем – башку отрубим, и всё.

– Не спеши, сардар: пока договор не подписан, остальное – пустые речи. И Юрий Всеволодович ничего толком не обещал, старый лис, – сказал Дмитрий. Выглядел он озабоченным и даже, пожалуй, расстроенным.

– А я верю, что всё получится. Эх, здорово! Снова плечом к плечу, вчетвером, как в Бараньей битве! Кто против побратимов устоит?

Радостный Азамат ушёл давать указания булгарской конвойной сотне: утром предстояло выступать в обратный путь, не мешкая.

Хорь сказал:

– Ладно, половец доволен, понять можно: возвращается к своему царю с ответным посольством, поручение исполнил. А меня лично зло берёт. Как Юрий сказал? «Федьку на цепь, да на хлеб и воду, судить будем за воровство и убийства». Как же, осудит он собственную собаку. Зря ты его отдал. Надо было по дороге придушить тихонько. Или голову отрезать, смолой приклеить обратно и сказать, что так и было.

– По-другому нельзя. Политика, – ответил князь коротко.

– Дюк Дмитрий прав, – вмешался Анри, – даже отъявленного бандита нельзя убивать без суда. Лишь тогда отсталые народы воспримут свет, когда поймут, что закон – превыше всего.

– Превыше справедливости? – прищурился Хорь.

– Иногда стоит пожертвовать частной справедливостью, дабы исполнить закон, ибо только он – абсолютен, – назидательно сказал Анри.

– Ой, не надо мне делать смешно! И кто это говорит? Главный задира от Бургундии до Сирии, который по любому поводу, а чаще без него, хватается за меч, чтобы наказать обидчика немедленно? – усмехнулся Хорь.

– Да, брат мой. Увы, я несовершенен, как и любой человек. И после горячо молюсь, искренне раскаиваясь в слабости и одержимости гневом, – смиренно сказал Анри.

– Хватит дурачком прикидываться, Анрюха. Будто тем, кого ты ненароком прибил в горячем порыве, на том свете легче от твоих молитв.

– Странны твои речи, – покачал головой тамплиер, – они были уместны в устах степного разбойника Хоря, но не правоверного иудея Хаима, отца многочисленных детей и гордости кагала Солдайи.

– Я вот тебе сейчас, как Хорь, врежу по башке, а потом, как Хаим, прочту поминальную молитву изкор над хладным телом!

– Попробуй.

– И попробую! Давно надо тебе нос укоротить, а то суёшь его всюду, где и собачий уд не бывал.

– Хватит, – устало сказал Дмитрий, – времени мало, давайте собираться в дорогу.

– Увы, я не смогу поехать с тобой, брат, – сказал командор, – мой путь – иной. Я обязан исполнить приказ великого магистра о переговорах с гранд-дюком, после отправиться в путешествие в дальние земли с миссией, о которой я умолчу. А сейчас у меня важная встреча.

– Да ты головушкой стукнулся, шмегеге! – вспыхнул Хорь. – Какой ещё магистр, какая встреча, когда товарищу нужна помощь! Подло бросать его нынче.

Анри ничего не ответил – вышел из горницы, отведённой гостям в палатах великого князя Владимирского.

– Странный он стал. Другой, – вздохнул Хорь.

– Все мы изменились. Иные заботы, иная жизнь.

– Я о другом. До сих пор не понимаю, что тогда в степи случилось: два тамплиера, спутники Анрюхи, исчезли ночью бесследно, а вместо них вдруг ниоткуда появился этот, с разорванной рожей. Барсук. А потом добрались мы до Шарукани. Помнишь её?

– Конечно. Там я коня Кояша получил в награду за победу в честной схватке. Необычный город.

– Нет города, ничего от него не осталось. Одни угольки, да кибиток десяток. Так вот, ночью Анри уходил куда-то со стоянки. Вернулся перед рассветом, весь в земле перемазанный, будто копал что-то. И свёрток с собой принёс. Ну, я пошутил: мол, клад нашёл, поделишься? Покажи хоть добычу. А он зыркнул злобно, словно кнутом ударил. Будто и не наш Анри, а чёрт какой-то.

– Каждый из нас теперь стал старше. И в другой ипостаси обретается, – задумчиво сказал Дмитрий.

Скрипнула дверь, вошла княгиня. Анастасию было не узнать: супруга Юрия Всеволодовича одарила её новым платьем. Шитый серебром пояс облегает талию, косы золотом сверкают, щёки нарумянены, глаза подведены – совсем чуть-чуть. И аромат иноземного масла, розового.

Дмитрий поднялся. От восхищения все слова пропали. Зато Хорь присвистнул:

– Ух ты! Царица из сказки. Жаль, тогда в Добрише не отбил. Повезло тебе, княже.

Анастасия улыбнулась, довольная произведённым впечатлением. Сказала:

– Ты, дядя Хорь, во мне девицу-то и не распознал, или забыл? А теперь чего уже, поздно.

Подошла близко, протянула узкие прохладные пальцы, коснулась ладоней молчащего Дмитрия. Спросила:

– Там холопы по двору бегают, с ног сбиваются. Утром в путь? Жаль, не увижу, как этого огрызка, Федьку, казнят. Я бы поглядела.

Ярилов сглотнул. Произнёс с трудом:

– Видишь ли, родная. Да, на рассвете я в путь вместе с Азаматом, но не в Добриш, а в Булгар. Послом от Юрия Всеволодовича и Ингваря к Алтынбеку.

– Да? Странно. Получается, что ты владимирскому князю служишь, который велел меня похитить?

– Подожди…