Нашествие

В трёх, наверное, десятках метров от стены всё это кончилось. Мы добрели до отверстия, через которое попали в камеру — сам я ни за что не отыскал бы его среди сотен подобных — остановились, обернулись назад. Водоёма у источника видно не было, весь центр камеры заполняла студнеобразная масса из многих тысяч онгерритов. Если бы мы ещё немного задержались у водоёма…

— Ну как вам понравились онгерриты, инспектор? — спросила Гладис.

— Мне они совсем не понравились. Но какое это имеет значение?

— Странно слышать такое от представителя Академии, — насмешливо сказала она. — Вам ведь положено видеть лишь то, что утверждено свыше. А свыше декларируется наше наилучшее отношение к этим, хм, братьям по разуму.

— Но, Г-гладис, ты же не можешь так говорить. Т-ты же бывала в третьей Камере, ты же не раз спускалась туда с Хироти, — как-то робко сказал Сухарев.

— Послушайте, инспектор, этого идеалиста. Он обучает онгерритов, он с ними общается, он с ними работает. Потом вдруг — хлоп — и их нет, потому что подходит их Срок. Есть другие, новые, только что прошедшие восьмой метаморфоз. Он и их обучает, он даже пытается подкармливать их бета-треоном, но они тоже исчезают — как раз тогда, когда обучение почти закончено. Но наш дрессировщик не сдаётся, он верит, что собачка рано или поздно заговорит и научится решать уравнения. Если, конечно, проживёт лет сто. И вы там, в Академии вашей, в это же верите. Беда только в том, что собачки не живут так долго.

— Раньше ты была д-другой, Гладис…

— Раньше многое было другим. Ладно, двинулись дальше. Сухарев, иди вперёд — вдруг с той стороны их ещё много. У тебя ведь остался дезактиватор?

— У меня полный баллон, Гладис. Я его и не трогал, — он снял распылитель с пояса, пригнулся и вошёл в проход. Я хотел пропустить Гладис вперёд, но она не двинулась с места, и я пошёл следом за Сухаревым. И всю дорогу по узкому проходу меня тянуло оглянуться и посмотреть, следует ли она за нами.

Широкий тоннель с той стороны прохода был совершенно пуст. Мы молча дошли до Стража, молча миновали его, молча подождали, пока с нас скатится слизь. Мы, наверное, также молча могли дойти и до самого Каланда-1. Но это не входило в мои планы. Мне нужна была информация, и мне нужно было, чтобы они разговаривали.

— А что, — спросил я, когда мы вновь двинулись по тоннелю в прежнем порядке — Гладис, за ней я и Сухарев замыкающим. — Вам каждый раз приходится так рисковать?

— Да нет, и-инспектор. Сегодня они что-то особенно активны.

— Сегодня же максимум, забыл что ли, — сказала Гладис.

Максимум. Ну конечно, я помнил о циклах активности онгерритов. И Сухарев тем более помнил.

— Не слишком-то ваше начальство заботится о безопасности наблюдателей, если пустило меня вниз во время максимума, — заметил я. Просто так, чтобы поддержать разговор в более или менее лёгком духе. Я, конечно, не ожидал того, что ответила мне Гладис.

— О вашей, что ли, безопасности? — она даже засмеялась. Коротко и зло, — Да кого она волнует, ваша безопасность? Сухарев, расскажи-ка инспектору о том, что тут было, когда пропал тут его коллега.

Я даже вздрогнул от этих слов. Потому что знал, знал совершенно точно, что ни разу здесь, на Каланде, никто из наших не пропадал. Да и вообще на Кабенге ничего серьёзного с инспекторами ещё не случалось.

— Д-да ничего же не было, Гладис, — сказал Сухарев. — Организовали, как обычно, поиски, сообщили на Галлау — и всё.

— Когда это было? — спросил я.

— Около года назад.

— И чем же всё закончилось?

— А ничем. Поискали и забыли.

— Но Гладис, он же н-нашёлся. Не нужно зря тревожить т-товарища.

— Молчал бы уж. Будто т-товарищ, — передразнила она его. — Ничего не знает.

— Выходит он нашёлся?

— Выходит, что так. Только мы-то его больше не видели. Он пропал здесь — тоже спустился посмотреть на онгерритов. А нашли его с той стороны Каланда. С транспорта заметили и подобрали. Тут ведь столько выходов на поверхность, что вовек не разобраться.

— А как вы об этом узнали?

— Как обычно, из сообщения. Начальство получило сообщение, поиски свернули, и всё.

И всё. Но я бы уж запомнил, если бы хоть в одном отчёте о Кабенге фигурировал такой факт. Нет, что-то тут явно было не так. Как будто какой-то контакт щёлкнул в мозгу. Я даже на время забыл о том, где нахожусь. Подключился к мнемоблокам и перестал осознавать то, что меня окружало — просто механически переставлял ноги, механически удерживая в поле зрения баллон на спине Гладис и стенки тоннеля. И через несколько мгновений нашёл нужную запись. Скорпион, 596-й год. М. Хуссейн, орбитальный техник. Исчезновение неподалёку от базы при неясных обстоятельствах. Обнаружен через двенадцать суток со спутника в полутора сотнях километров от базы. Снят группой спасателей. Записи о состоянии отсутствуют. Показания отсутствуют. Отправлен на Землю рейсом через Традент. Прибытие на Землю или на Традент не зарегистрировано.

Сколько их таких? И кто они такие?

Вопросы, вопросы, сплошные вопросы.