Нашествие

После этого ни один человек не может ни войти в Обитель, ни выйти из нее. Опоздавшие монахи-воины немедленно арестовывались стражей, и их участи нельзя было позавидовать. В лучшем случае, их превращали в рабов.

Лю и Джонни издалека наблюдали, как одноглазый монах-воин пытался тычками посоха разбудить одного из своих товарищей. Товарищ упорно не хотел просыпаться, и один раз даже чуть не вырвал обитую железными кольцами палку из рук одноглазого. Одноглазый старался его убедить:

– Да вставай же скорей! Помнишь Николаса? Какой был воин! Герой! Подковы руками гнул. Ведро вина мог за вечер выпить. Вино-то его и сгубило. Ровно два года назад засиделись они с товарищем в каком-то трактире, да и опоздали вместе на праздник. Приходят – солнце в зените, ворота на замке, а у стены – гвардейцы Жреца Аспера. Как обычно, пятеро их было. Друг Николаса бросился на колени. «Не губите», – говорит. А гвардейцы только смеются.

Николас выхватил меч, да и сказал: «Попробуйте, только суньтесь!»

Кто его знает, может и положил бы он этих пятерых, да только сзади еще один патруль подбежал. Так они вдесятером Николаса и скрутили. Говорят, даже товарищ его им помогал.

Потом привели их обоих к лорду Крейдену, а туда как раз и Жрец Аспер пришел. Послушал он своих гвардейцев и говорит лорду:

– Магистр, этого здоровяка нужно казнить, а того, что поменьше, так и быть, пощадить за покорность.

Тут лорд Крейден как разозлится:

– Именно за покорность я этого труса на кол и посажу! А тебе, воин, – говорит лорд Николасу, – я дарю жизнь. Жаль, что устав Ордена слишком строг, не то бы я тебя даже воинского звания не лишал. Да только делать нечего, будешь ты теперь рабом до конца своей жизни.

Жрец Аспер как возмутится:

– Этак,– говорит, – теперь каждый монах станет на моих гвардейцев с мечом кидаться, если станет известно, что лорд за такую дерзость не наказывает, а хвалит.

Но лорд Крейден – шандарахнул кулаком по столу, да так, что у него ножки подломились.

– У вас, – говорит, – Верховный Жрец Аспер, своя гвардия есть. Вот вы ею и командуйте. Я же своих воинов сам воспитывать буду. А как – это уж мне самому видней.

Так и ушел Аспер не солоно хлебавши...

Тут один из монахов-воинов с опаской взглянул на Лю Кенга и Джонни Кейджа и двинул локтем в бок одноглазого рассказчика. Тот, сразу сообразив в чем дело, также посмотрел в сторону Лю и Джонни и, понизив голос, продолжал:

– Встретил я Николаса в прошлом году возле конюшен Магистра. Куда его сила делась. Грязный, худой, так что кости из-под кожи выпирают. Борода и волосы, наверное, с самого ареста не стрижены. На шее – ошейник железный. Да так затянут – Ник- лас не то, что говорить – дышать толком не мог.

– За что это, – спрашиваю, – тебя так?

– Да вот, – хрипит, – не успел вовремя навоз из стойла убрать.

– Ну так что, – спросил одноглазый, обращаясь к своему спящему товарищу. – Ты тоже хочешь навоз убирать? Или, может быть, желаешь попасть к палачам Жреца Аспера? По мне, так уж лучше на кол, чем ошейник на шею.

Но монах, которому был адресован вопрос одноглазого, проснулся еще на середине рассказа и вместе с остальными товарищами внимательно дослушал историю до конца.

– Ну и дела, – сказал, присвистнув, Джонни Кейдж. – Похоже, Лю, что мы с тобой схватились именно с гвардейцами Жреца Аспера. Тех ведь тоже было пятеро. И вели они себя более жестоко, чем даже этот пьяный сброд.

– Скорее всего, так оно и было, – кивнул Лю Кенг. – Возможно, не только слова Элизы произвели впечатление на монахов. Может быть, есть еще что-то, что смогло отрезвить их буйные головы? Например, какая-то деталь нашей одежды.

Лю Кенг и Джонни Кейдж внимательно осмотрели плащи друг друга. Действительно, ткань, из которой были сшиты балахоны гвардейцев, была не такой грубой, как у простых монахов-воинов. А вдоль края капюшона, внутри, тянулась еле заметная серебряная нить.

– Похоже, что одноглазый не смог сразу заметить эту нить, потому что был пьян, но стоило только ему ее увидеть, как он сразу же переменил свое отношение к нам, – сказал Лю Кенг.

– Элиза, я думаю, сразу ее заметила, – высказал предположение Джонни. – Но она почему-то нас не испугалась.

– Я думаю, свою роль сыграли прекрасные глаза кинозвезды Джонни Кейджа, которые уже очаровали миллионы поклонниц в так называем Земном Царстве, – рассмеялся в ответ Лю Кенг.

– Смейся, смейся. Давай-ка лучше подумаем, нужно ли нам оставаться в этих меченых балахонах или все-таки стоит сменить их на более грубые.

– Да, тут есть над чем подумать, – согласился Лю Кенг. – На постоялом дворе эти плащи нам помогли, но если нам понадобится затеряться в толпе монахов-воинов, то тогда капюшоны с серебряными нитями могут здорово нам помешать.

– Вот и я о том же, – вздохнул Джонни. К тому времени все монахи-воины уже проснулись и постепенно, небольшими группами, начали покидать постоялый двор. Лю Кенг и Джонни Кейдж наскоро перекусили. Элиза не заговаривала с ними и вообще вела себя так, как будто она с ними не знакома.

– Смотри-ка, – удивился Джонни, – ты не отказался от мяса.