Читаем Нашествие Батыя на Русь. Русский Апокалипсис полностью

Атаковала разом русская рать.

ДАЖАРР! ДАЖАРР! НАЗАД! — вопили кочевники повсюду.

Разворачивали коней и бросая тюркскую пехоту, неслись с поля боя. Увидев, что бежит конница, побежали и пешие нукеры. Нарастал хаос, бежали татары к Оке, в 3-й раз!


Гибель Кюльхана

Не мог хан ни бежать, ни вынести такого позора. И выхватив саблю отца — Чингизхана, повел свою тысячу тургаудов и примкнувших монголов на суздальскую конницу.

Ничем не уступала старшая дружина хваленым тургаудам. Последнее, что Кюльхан увидел в своей жизни — голубые глаза руса. Холодные и пронзительные от ненависти. Затем копье пробило его горло…

Поле за Окой кипело битвой — пешие татары вырублены под корень, конники сцепились друг с другом. Но подходили по реке еще 80 000. Раздавал приказы подоспевший Субэдэй, командующий армией Батыя.

80 000 татар шло по Оке.

Разбитые татары бежали прочь, но новые тумэны сходу шли в бой. Они пятились, но принимали удар и бились крепко. Терялась сила и неожиданность атаки русских воев.

Воевода Еремей видел, как с юга по Оке вливается татарское море. Как 10 000 монгол пошли справа по Москва-реке, в обход по приказу Субэдэя. Еремей дает сигнал отступать к надолбам…


Спасая других

Все 3 конных дружины — суздальская, владимирская и рязанская — прикрывали пехоту. Врезались, рубили, умирали и сеяли смерть в океане идущих татар. Ударил конный монгольский тумэн Мункэ, отсекая слева бегущих ополченцев. Но встречным ударом остановила его старшая суздальская дружина. И отдала жизни. Младшая владимирская с князем Всеволодом ураганом кружилась на берегу Оки. Увлеклись татары княжеским стягом Всеволода, ушел Большой пеший полк.

Ураганом кружились владимирцы.

Но окружили владимирскую конницу кипчаки, стали расстреливать из луков. Смог князь Всеволод уйти в лес с остатками дружины во Владимир. Бьется у надолбов Большой пеший полк воеводы Еремея Владимирского, не дают татары уйти в Коломну. Вот и сбоку со стороны Москва — реки стали выходить монгольские тысячи, окружая пешую рать.

Отдал честь союзникам и князь Рязани, Роман Ингваревич. Затрубил рязанский рог в последний раз, взвился рязанский стяг. Опустив личины и копья, ударил навстречу последний конный отряд погибшего Рязанского княжества.

Бежали за князем коломенские смерды…

Бежали за своим князем коломенские смерды. Кто с кольями, кто с вилами и топорами. Держали Москва-реку рязанцы сколько смогли…


Остаться

Владимирские пешцы и новгородская тяжелая тысяча прикрыли отход московского ополчения. По московскому тракту, отбрасывая наседающую татарскую конницу, москвичи смогли уйти.

Долго держался воевода Еремей Глебович с новгородцами, за линией надолбов. В плотном клубке татарских тел били латники наугад, попадая почти всегда.

Бился воевода Еремей в клубке татарских тел.

Горохом стучали по латам стрелы, хороши кузнецы на Севере! Но вот — подавился Еремей, зажгло горло. Стрела пробила шею, ледяное древко разорвало плоть. Меч разрубил чье-то желтое лицо…

Вот Юрий Владимирский наливает ему кубок. Его хлопают по плечу — теперь он воевода. Вот он у Оки. Бег коней, грохот монгольских барабанов, рев его рога. Его жена в слезах — «Люблю! Люблю!». Никогда не увидит ее. Отец, Господи — мама. Бежит мальчишкой по полю. Мамины глаза, на руках ее. Первый крик. Все…

20 000 татар и сын Чингизхана остались у Коломны. Впервые в истории.

Глава IX.

Перед ударом. Золотая Русь

Последний день Золотой Руси. Владимиро-Суздальское княжество перед вторжением Батыя.


2–11 января 1238 года

Коломенское сражение — крупнейшая битва Руси c Батыем. Погиб в бою сын Чингисхана. Батый потерял 20 000 нукеров убитыми и ранеными. Но великий князь Юрий Всеволодович потерял в битве армию. Смертельная опасность нависла над великим северным княжеством…


По рекам вернулся княжич Всеволод с остатками владимирской дружины во Владимир. Его душа была пропитана ужасом и отчаянием. Он не знал, что сказать отцу, великому князю. Под Коломной все бились храбро. Но как победить бесконечность?

Вид татарских полчищ, идущих по Оке от самого горизонта, не оставлял княжичу сомнений — все уже кончено…


Юрий Всеволодович, великий князь

Великий князь сидел с первым воеводой княжества Петром Ослядюковичем. Как быть дальше? Вот и пришла беда к его границам. Надо было раньше думать. Разбил татарин год назад Волжскую Булгарию. Надеялись — наелся, не придет. А нет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций

Говорят, что «газета живет один день», и в этих словах есть своя правда. Однако кроме сиюминутных новостей и оперативной информации в периодических печатных изданиях обязательно выходят и такие материалы, которые будут интересны читателям не только сегодня, но и годы, и десятилетия спустя.Корреспонденты "Красной звезды" сумели собрать воистину уникальный объем информации по работе военной контрразведки — от легендарного "Смерша" до сегодняшнего участия военных контрразведчиков в контртеррористической операции на Северном Кавказе. Эти материалы и составили нашу книгу, знакомство с которой позволяет понять, что подавляющее большинство читателей имеет весьма поверхностное понятие о службе и деятельности военных контрразведчиков.

Александр Юльевич Бондаренко , Николай Николаевич Ефимов

Военное дело / Военная история / Прочая документальная литература / Документальное / Cпецслужбы
Семь столпов мудрости
Семь столпов мудрости

Лоуренс Аравийский — легендарная фигура времен Первой мировой войны. Британский разведчик и талантливый ученый-востоковед, он возглавил арабское восстание в походе против турок, что привело к образованию независимых арабских государств.Книга Лоуренса столь же противоречива и поразительна, как и личность автора, культовой для Европы 20–30-х — его военная карьера привнесла в историю механизированной войны полузабытые нотки романтики и авантюры. Написанная ярким афористичным языком, автобиография в новом обаятельном переводе FleetinG читается как приключенческий роман. Этнографические зарисовки феодальной Аравии лихо переплетены с описаниями диверсий, а рассуждения в ницшеанском духе о жертвенном сверхчеловеке пронизаны беспощадной, но лиричной самокритикой:«...Годами мы жили друг с другом как придется, в голой пустыне, под равнодушными небесами. Днем горячее солнце опьяняло нас, и голову нам кружили порывы ветра. Ночью мы промокали от росы и были ввергнуты в позор ничтожества безмолвиями неисчислимых звезд...»

Лоуренс Аравийский , Томас эдвард Лоуренс , Томас Эдвард Лоуренс , Томас Эдвард Лоуренс Аравийский

Биографии и Мемуары / Военная история / Документальное