Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

В других летописях количество руководителей обороны увеличивается, поскольку в тексте присутствует уже не один сын великого князя, а два: «Великий князь Юрий оставил вместо себя во Владимире сыновей своих Всеволода и Мстислава». Вполне логичное решение Георгия Всеволодовича, потому что пока старший сын водил полки к Коломне, Мстислав вместе с отцом находился в городе и был в курсе всех дел: «Владимирцы затворились в городе, Всеволод и Мстислав были в нем, а воеводой был Петр Ослядюкович» (Из Лаврентьевской летописи). Даная информация присутствует и в большинстве летописных сводов. В назначении воеводы на столь ответственный пост чувствуется твердая рука Георгия Всеволодовича, который никогда ничего не пускал на самотек, а стремился предусмотреть все возможные проблемы. Мы помним, что под Коломну вместе с Всеволодом он отправил опытного воеводу Еремея Глебовича. В Москву вместе с князем Владимиром выехал Филипп Нянька. И в стольном Владимире великий князь действует по проверенной схеме, оставив сыновей под присмотром бывалого ратоборца Петра Ослядюковича. Георгий Всеволодович отдавал себе отчет в том, что Всеволод и Мстислав ещё очень молоды и по недомыслию могут наделать разных глупостей. Поэтому и подстраховался в очередной раз.

Рассмотрим вопрос о том, кто из братьев олицетворял верховную власть в столице, ведь именно принцип единоначалия в такой ситуации является залогом победы. На первый взгляд, как старший сын и наследник это должен был быть Всеволод. Но проблема заключалась в самом молодом князе. Потерпев поражение в битве под Коломной, Всеволод испытал сильнейшее душевное потрясение и утратил веру в себя. Об этом будут прямо свидетельствовать его дальнейшие поступки. Князю требовалось время, чтобы обрести прежнюю уверенность, но его как раз и не было.

Иное дело Мстислав, средний сын князя Георгия. Он не встречался с ордой на поле боя, не видел страшных атак монгольской конницы и не стоял под смертоносным ливнем из стрел. Молодой человек рвался в битву и был полон решимости выполнить волю отца и отстоять стольный град от полчищ злого степного царя Батыги. Но с другой стороны, Мстислав прекрасно осознавал свою неопытность в ратном деле и потому всецело положился на Петра Ослядюковича. Воевода был человеком решительным, нрава сурового и имел за плечами богатый военный опыт. Мстислав понимал, что Пётр Ослядюкович худого не присоветует, а потому одобрял все его распоряжения. Сам князь тоже не сидел сложа руки, попивая меды да вина заморские, а занимался делами, которых было невпроворот – воевода был не вездесущ и не мог поспевать всюду.

День и ночь стучали топоры на земляных валах стольного Владимира, это плотники подновляли городские стены и башни. Кузнецы гремели молотами о наковальни, изготовляя оружие, а с напольной стороны в ворота тянулись санные обозы с припасами. Всех горожан, способных носить оружие, переписали и распределили по десяткам и сотням, за которыми закрепили определённые участки стены. Ремесленников отрывали от повседневных дел и заставляли под руководством княжеских гридней постигать азы военного дела, что усиливало напряжение в городе. Затем во Владимир-Суздальский потянулись толпы беженцев с приграничных земель княжества, а следом и крестьяне из окрестных сёл и деревень. Но вскоре обозы с беженцами стали заворачивать на Суздаль и Юрьев-Польской, пуская в столицу лишь тех, кто мог держать в руках оружие. Воеводы не хотели скопления в городе множества бесполезных для обороны людей и действовали жёстко. Настроения в столице царили тревожные, и ещё больше они усилились после отъезда великого князя.

Мстислав и воевода Пётр сразу же приняли все необходимые меры предосторожности. Были отправлены конные дозоры как в сторону Москвы, так и по льду реки Клязьмы к тому месту, где в неё впадает река Сеньга. Отсюда до истоков речки Нерской, впадающей в Москву-реку, по которой проходила монгольская орда, было рукой подать. Готовились к самому худшему – появлению орды под стенами столицы. И дождались. Примчавшиеся дозорные донесли о том, что со стороны Москвы замечены передовые монгольские разъезды. Дружинники были подняты по тревоге, над городом загремел набат, призывая жителей к оружию, и тысячи вооружённых людей, спешивших к городским валам, заполнили улицы.