Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

О судьбе князя Мстислава достоверной информации нет. В некоторых летописях есть косвенные указания на то, что он вместе с Всеволодом постригся в монахи: «Утром увидели князья Всеволод и Мстислав и епископ Митрофан, что город будет взят, и, не надеясь ни на чью помощь, вошли они все в церковь святой Богородицы и начали каяться в своих грехах. А тех из них, кто хотел принять схиму, епископ Митрофан постриг всех: князей, и княгиню Юрия, и дочь его, и сноху, и благочестивых мужчин и женщин» (Из Тверской летописи). Аналогичная информация приводится в Львовской летописи: «Постриже владыко всех князей и князин, елицы хотяху во аньилский образ» (т. 20, с. 157).

В Мазуринском летописце конкретно прописано, что Мстислав принял схиму: «Князь же Всеволод и Мстислав увидевше, яко граду взяту быти и постригошася во иноческий аггельский образ» (т. 31, с. 70). Но настораживает один момент. Вспомним, как составители Никоновского летописного свода записали в монахи Петра Ослядюковича, которому по должности не положено заниматься такими вещами. Та же ситуация могла быть и с Мстиславом, которого автор Мазуринского летописца непринужденно сделал монахом. По логике вещей, если бы средний сын князя Георгия принял схиму, то он вместе с братом должен был отправиться в ханскую ставку. Какой ему смысл сидеть в детинце, если нет надежды на спасение.

Наверняка утверждать, что Мстислав постригся в монахи, возможным не представляется. Так же, как и говорить о том, что он вместе со старшим братом пошел на поклон к Батыю. Летописец из Галича упоминает только Всеволода и рассказывает только о его смерти. Если бы Мстислав был рядом, то его имя тоже было бы названо. Недаром летописцы считали, что сыновья князя Георгия могли погибнуть как за пределами городских стен, так и в Новом городе. Всеволод и Владимир точно были убиты за городской чертой, поэтому можно предположить, что именно Мстислав погиб во время боя с монголами в Новом городе. Что впоследствии и привело к путанице.

Но это моя версия событий, и не более.

* * *

После того, когда монгольская орда ушла от сожжённой и разграбленной столицы Северо-Восточной Руси, те из жителей, кто уцелел, вернулись на пепелище. Владимир-Суздальский был практически уничтожен, лишь каменные соборы и церкви, покрытые чёрной копотью, одиноко возвышались там, где когда-то жил и шумел великий город. Владимирцы подобрали за городской чертой тела погибших сыновей великого князя – Всеволода и Владимира Георгиевичей. Вместе с братом Мстиславом их похоронили в Успенском соборе, куда позднее привезли и тело их отца. В дальнейшем, когда собор подвергся серьёзной перестройке, их останки были погребены в приделе св. Георгия, который соединил храм и новую колокольню. В 1882 году во время реставрационных работ в Успенском соборе захоронения братьев были освидетельствованы. В гробнице Владимира помимо его останков была найдена масса других сложенных в беспорядке костей. Братья почитались как местные святые, а в середине XVI века в грамоте Ивана Грозного к клиру Успенского собора отмечалось: «Великого князя Георгия Всеволодича по детех по Владимире, по Всеволоде, по Мстиславле в год по всех одна панахида на их память февраля в 7 день».

Свидетельство той страшной поры, связанное с именем младшего из братьев, Владимира, можно найти внутри Золотых ворот. Если подниматься наверх по лестнице, ведущей на бывшую боевую площадку, то справа, в арочном проёме, можно будет увидеть выцарапанную уставом на белом камне древнюю надпись – «Гюргич» (Георгиевич). Н.Н. Воронин предположил, что она связана непосредственно с князем Владимиром и его трагической гибелью недалеко от Золотых ворот.

Из всей большой великокняжеской семьи в живых остался только Георгий Всеволодович и его дочь Добрава, проживающая на Волыни.

IV. «Свершилось великое зло в Суздальской земле…»

1. «Рассеялись татары по всей земле Владимирской…». Февраль – март 1238 г.

И на всей Ростовской земле

и на Суздальской взяша градов 14,

апричь слобод, во един месяц февраль.

Пискаревский летописец