Нашествие (Черная масть)

      - Сидеть! Башку снесу в два счета - гавкнуть не успеешь!

      Я выхватил из-за спины, скрытый под одеждой, меч и приставил его к шее бандита. Тот побледнел и опустил руки. Два сопровождающих рванулись к нам - и им навстречу встали в полный рост Сова и Элина. Несколько мгновений никто не произнес ни слова…

      - Да ладно… Проверял я тебя так, на понты… Нужно же знать, с кем дело имею? Вижу, ты мужик серьезный. Но только и я тебе могу кое-что напомнить. Вроде того, как кто-то носочки мои целовал в лесу, али забыл?

      - Целовал. И, что потом было - тоже помню. А ты забыл, как Циклоп подох? Не рассказывали, во всех подробностях? А как Муха на колу орал? Не видел? Так ведь тебе передали - сомневаюсь, что нет… Так что, грязь твоих ботинок со своих губ, я уже отмыл - кровью твоих ублюдков!

      Он нахмурился и зло бросил:

      - Братва тебе этого никогда не простит! Сам на кол сядешь!

      - Да ну? А мне показалось - она тебя самого рада мне отдать, лишь бы убраться подобру-поздорову… И ждут от тебя совсем иного: не угроз и не бахвальства пустого - делового предложения. Но, если ты так и не соберешься с силами, и будешь продолжать в том же духе, то разговора не будет. Я - не из твоих шестерок. Я этой долины - вождь! Вождь! Чем скорее ты себе это уяснишь, тем лучше будет для тебя и, пока еще, твоей банды! Мои люди полны и сил, и энергии, и готовы истреблять вас, пока последний из зэков не зароется носом в землю!

      - Ладно…- он устало вздохнул и понурился. - Хватит угроз, в самом деле. Давай, потолкуем. Я вам мир предлагаю. И дружбу…

      Я только покачал головой - даже такие слова из его уст прозвучали, как издевка… Сыч выжидающе посмотрел на меня.

      - Тебе это только на руку. Что я, не знаю, что ли - как оно на самом деле? И людей у тебя, почти, что и нет, иначе, не бегал бы ты от меня, как заяц. И не поддержит тебя никто - моя власть сильна в долине, не пример твоей! Да только толку мне, от твоей смерти, немного…

      - Что так?

      - Я устал, - он снова вздохнул. - Годы не те. А ты, вроде, как уже и знаешь, какие у нас порядки. На старость с уважением не смотрят - молодые волчата подросли, зубки стали показывать. Вон, Бес - я его пригрел на груди, а он мне черной монетой отплатил - бросил и в горы подался, перевал искать. Сдохнет ведь - я слышал, нет там никакого перевала. А ты, хоть и кровник полный, надежнее будешь. Заключим соглашение - ты меня не трогаешь, а я - вас. Места в долине много, на всех хватит.

      Я отрицательно мотнул головой:

      - Ты все врешь, Сыч. Тебе не нужен мир - ты просишь передышку. Сколько твоих людей уже скормили трупоедам, не считал? А я список веду - где и когда. Шестьдесят девять - только убитыми! И не менее пятнадцати, двадцати - тяжелораненые. Ведь так? И места в этом списке еще на всех хватит. Ты бы очень хотел от них избавиться - мешают они тебе, людей деморализуют. Увы, ничем не могу помочь. Я и дальше предпочту не убивать, а калек понаделаем, в полной мере! Чтобы они вязали тебя по рукам и ногам! И бросить ты их не сможешь, иначе, твои тебя же на ножи и поставят. И Дока ты потому не трогаешь, хотя убил бы уже давно и с удовольствием…

      - Незаменимых нет… Бабы, в поселке, тоже умеют за ранеными ухаживать.

      - А лечить? И о каких женщинах, ты говоришь? О тех, кого твои отморозки изнасиловали неоднократно? Которые вас ненавидят всей своей душой? Ты что, всерьез считаешь, что они свыклись, совсем? Я не удивлюсь, если они передушат твоих раненых голыми руками.

      - Я жалеть не стану, ты правильно заметил.

      - А я добавлю к ним еще десяток. Мы только начинаем, Сыч, и не успокоимся, пока не вышвырнем тебя из долины вон!

      - Почему мы не можем жить спокойно? - он зло пнул ногой камень. - Почему? Что, лично тебе, я сделал? Никто не трогал твой сраный форт, ни лапал твоих баб, даже не пытался - я всех останавливал, хотя предложения были… Живи в своей части, а я буду в своей.

      - А как ты представляешь себе эту жизнь?

      Он умолк. Бандит опустил голову. Я заметил, как в его глазах мелькнула какая-то, мрачная решимость, и положил руку на рукоять меча.

      - Не нужно, Сыч. Одно лишнее движение, и тебя изрешетят стрелами. Я не верю уголовникам, вы сами научили. Не верь, не бойся, не проси - так, кажется? Поэтому, ты на самом деле, попал в засаду. Так что, не советую дергаться…

      - Ученый…- он еще более помрачнел и сквозь зубы бросил:

      - Ну? И куда же нам податься? Обратно, в шахту? В каменоломни? Ты что же думаешь, если я это братве передам, то она послушается и побежит туда на задних лапках? Да меня самого издырявят перышками! Нет, такой исход нас не устраивает. Хочешь, чтобы я это передал - тогда война. До конца!

      - Ты бы мог жить иначе. Не устанавливая свои, зоновские порядки и понятия. Теперь - поздно. Вас ненавидят - за мордобой, за насилие и убийства!

      - Так ведь еще и боятся! - он хищно ухмыльнулся. - Помнишь об этом? Бояться, тля! Ты встал у нас на дороге, ну и что? Убили три десятка всякого отребья - плевать! Осталось еще достаточно, чтобы с тебя живьем шкуру содрать!