Нашествие хронокеров

На шестой день, наконец, я оказался на одном из тех уровней, которые искал.

Я находился у глухой стены в небольшом переулке, едва тронутом разрушением. В конце переулка рядом с моей машиной появился другой автомобиль. Он стоял под углом к «тойоте».

Из автомобиля выбрался полноватый мужчина, подошел к пикапу и покачал головой. Увидев меня, покачал вторично, а затем крикнул:

— Машина ваша?

Я вышел на дорогу и двинулся к нему. Я не видел людей уже больше месяца, и ни с кем не говорил.

— Здравствуйте, — сказал я, приближаясь. — Моя.

— С большой земли? — спросил он, тоже идя мне навстречу, но отклоняясь в сторону по дуге, подальше от коррозированных стен.

— Нет, я с малых… — сказал я.

— И что там хорошего, на малых-то?

Я развел руками.

— Ну, ясно… — кивнул он. — Тогда приветствую на Острове. Хотя ведь и тут ни хрена стоящего нет… А с большой земли никого не встречали?

— Вы имеете в виду: из реальной Москвы?.. Да я был там мимоходом. Но уже давно.

— Насколько давно?

— Даже не знаю точно. Может, недели четыре.

Глаза незнакомца заблестели.

— И как там?

Я пожал плечами.

— Думаю, то же самое, что и здесь. Только кругом военные.

— М-да… — сказал мужчина. — А у меня на большой земле семья осталась.

Мы остановились в трех шагах друг от друга. Мужчина был крупным, рыжеволосым. Одет, как и я, из лучшего бутика. Он внимательно меня рассматривал.

— Что-то вы не похожи на торчка… — сказал он. Видя, что я его не понимаю, стал пояснять: — Тут полно торчков. Этих чудиков на развалинах часто видят. Полудохлых. А иногда и вовсе дохлых. Они вроде как кайф ловят оттого, что туда-сюда гоняют.

Про кайф мне было все понятно, но насчет того, что к этому занятию пристращаются массово, я не мог предполагать и поразился этим.

— Правильно ли я понял? Вы говорите о людях, которые переходят из одного измерения в другое? При помощи разрушенных стен?

— Вот именно, — сказал он.

Я снова пожал плечами.

— Не встречал таких. Хотя ведь у меня одна пара глаз, потому я вообще мало осведомлен о том, что происходит и редко кого встречаю.

— Даю вам совет. Если вы и дальше намерены практиковать эти фокусы, то паркуйте машину поближе к тротуару. Я по вашей милости, елки-палки, чуть не разбился.

— Простите, — сказал я. — В будущем учту.

— Да уж. А то ваша «тойота» прямо из-под земли выскочила. Будь на моем месте человек более агрессивный, потасовки было бы не избежать.

— Понимаю, — сказал я.

Мужчина удовлетворенно кивнул.

— Я долгое время был один, — сказал я как бы в оправдание. — Выдалась спокойная неделя. Когда длительное время проводишь в одиночестве, и ничего не происходит, постепенно теряешь бдительность.

— Пожалуй, в городе при желании можно пристать к какому-нибудь сообществу, — сказал мужчина. — Сейчас это важно — не потерять связь с народом.

— Да, именно об этом я и подумывал, — сказал я. — Кстати, скажите, пожалуйста, здесь есть какая-нибудь власть?

— Шутите? — Мужчина хмыкнул. — Полное безвластие. Морду запросто могут набить, а то и вовсе прикончить. Половина людей сбежала отсюда к чертовой бабушке. А другая половина сидит в квартирах и деградирует. Пару недель назад начали собрания устраивать на Смоленке, несколько дней пошумели, опять же до драк доходило, а потом все заглохло. Все чего-то ждут. По домам сидят в основном. Сперва народ набирал себе всякого добра, буржуйки устанавливал… А теперь, как потеплело, лень какая-то на всех нашла. Апатия. Спиваются понемногу.

— И никто не пытается ничего предпринять?

Он покачал головой.

— В последние дни вообще на улицах редко кого встретишь. От магазинов вонища прет. Жратва у каждого в запасе есть, все уже набрались по самые «не хочу». Сидят, книжки и старые журналы читают.

— А вы? — спросил я с надеждой.

— За водкой отправлен, — холодно сказал он. — У нас в магазине нормальную разобрали. Фуфло одно осталось. Мы с мужиками по очереди выезды делаем.

Я обратил внимание на болезненную бледность его лица.

— Так вы не сами, значит живете… — догадался я. — В коллективе?

— Пофартило, — сказал он. — Народ старается кучковаться по возможности. Особенно бабы. Им ведь хуже всего… Насилуют баб.

— Как насилуют? Кто?!

— Зверье разное, — спокойно ответил он. — А кто же еще. То самое, что все время среди нас жило. Уже через неделю после катастрофы оказалось, что таких большинство. Понимаешь? Большинство.

Он плюнул и, развернувшись, пошагал к своей машине.

— Постойте! — крикнул я вслед. — Скажите, а что вообще в городе говорят о катастрофе? О том, что произошло?

Не оборачиваясь, мужчина махнул рукой. Уже садясь в машину, он крикнул:

— Религиозные бредни!.. Апокалипсис!

11

Картина, описанная незнакомцем, была пессимистична. Но мне, повидавшему куда более впечатляющие ужасы и пережившему трудные минуты, этот уровень не казался таким мрачным.

После стольких скитаний, я нашел себе всего лишь очередное пристанище, где смогу хоть как-то утолить свою врожденную необходимость в общении, собраться с силами, отдохнуть от временных переходов и, может быть, обрести единомышленников.

Было три часа дня.

Я возвращался в казарму, с интересом изучая улицы, которые выглядели по-новому.