Нашествие мёртвых

И тут Жорика, тётю Лину и дядю Павлика буквально с головы до ног окатила волна исходившей от неё нестерпимой вони.

–

А Вы… Вы кто? – оцепенев, только-то и смогла проговорить тётя Лина, и сама толком не понимая, зачем это спрашивала.

–

Ты смотри! Родную бабку не узнаёт, – старуха ненадолго повернулась назад, к мёртвому Оксаниному папе.

И тут всё семейство Жорика, наконец, обратило внимание на то, что за бабкиной спиной в темноте прихожей топтался кто-то ещё. А благодаря недавним Оксаниным предупреждениям никаких сомнений относительно того, кто это был, у них даже и не возникло.

–

Бабушка?! – громко воскликнула мама Жорика, пытаясь, при очень плохой из-за сковавшего её с ног до головы ужаса игре, изобразить радость от встречи.

–

Олег?! – почти одновременно с её криком рядом, не пытаясь ничего изображать, воскликнул её муж, который был неплохо знаком с Оксаниным папой при его жизни.

–

Бабушка? Дядя Олег? – чуть слышно пролепетал спрятавшийся за спинами своих родителей Жорик, язык которого еле ворочался от страха.

Попятившись, все трое затряслись противной мелкой дрожью. Зубы застучали друг об друга. Глаза испуганно полезли из орбит. Казалось, последние вот-вот выпрыгнут из глазниц и маленькими мячиками поскачут по полу. Бедные Жорик, его мама и папа едва не плакали, уже мысленно проклиная подчинивший их себе не так давно соблазн перебраться в этот город и в эту квартиру.

–

Ну что, узнали наконец? – зло процедила бабка, делая шаг к некогда любимой внучке и её семейству.

–

Сгинь!!! – отчаянный крик её внучки заполнил тогда собой всё пространство гостиной.

–

Что? – бабкин жуткий хрипящий голос прозвучал как-будто изумлённо. – Вот так ты рада любимой бабушке?

–

Уходите! – по-прежнему пятясь, продолжала кричать мама Жорика. – Мы вас не звали!

Остановившись, мёртвая старуха молча уставилась на внучку. Застыли на месте и тётя Лина с дядей Павликом. И только Жорик продолжал тихонечко пятиться за спиной у своих мамы и папы к двери на балкон.

На балконе лежала почти только что приготовленная его папой, купленная им ещё осенью, чтоб отвезти на дачу, – тоже, надо сказать, Оксаны и её мамы загородный домик, – верёвочная лестница, один из концов которой уже был привязан к балконным перилам. Этот, приготовленный ещё совсем недавно, путь к отступлению, похоже, был тогда их единственным шансом на спасение. И вот уже Жорик стал тихо открывать ведущую к тому шансу дверь.

–

А куда это мой правнучек собрался? – зло прохрипела бабка, заметив приготовления Жорика и снова шагнув на его маму и папу.

–

Не тронь его, ведьма! – теперь на кошмарную старуху закричал дядя Павлик. – Проваливай отсюда! Олег, забирай её и уходи!

Голос его едва не срывался от отчаяния.

И тут из-за бабкиной спины выступил Оксанин папа. Его облик был немного лучше облика мёртвой старухи, хоть это и не делало его менее ужасным.

Бабка, заметив сбоку от себя движение, перевела туда свой жуткий взгляд и отвлеклась от Жорика…

–

Где Аня и Оксана? – прохрипел он, сразу же уставившись на папу Жорика некогда занятыми глазами тёмными впадинами, зиявшими по обе стороны от его провалившейся переносицы.

Дяде Павлику показалось, что эти впадины вот-вот затянут его в себя, поглотив и растворив в себе всю его сущность. Его дрожь неимоверно усилилась, хотя ещё недавно ему казалось, что усиливаться ей было уже некуда.

–

Ну не знаю я, где они! – голос его стал истерично-умоляющим. – Они ушли ещё вечером! Кстати, из-за боязни вашего сюда прихода! Они откуда-то знали, что вы придёте!

–

Не ври мне! – мёртвый папа Оксаны сделал в его сторону шаг.

А Жорик, тем временем, выскользнул на балкон. Казалось, в те мгновенья он напрочь забыл о своих матери и отце. Хотя, так оно, наверное, и было, – он был так напуган, что думать тогда хоть о ком-то другом оказался просто не в состоянии. Ни секунды не размышляя, он ухватил лежавшую там верёвочную лестницу и выбросил её конец за ограждение.

–

Жорик! – его мама, обернувшись назад, увидела, что сын уже перелез через балконное ограждение. – Не бросай меня, Жорик!

Тоже не думая больше ни о ком и ни о чём, она рванулась вслед за сыном, презрев только что сковывавший её по рукам и ногам панический страх перед бабкой.

Рассвирепевшая «ожившая» старуха, а за ней и такой же Оксанин папа, – последний как-будто тут же и забыв о дяде Павлике, – в тот же миг сломя головы рванулись за ней. Папа Жорика едва успел отскочить в сторону. Мама же мальчика, похоже, выскочить на балкон и спуститься вслед за сыном по верёвочной лестнице не успевала. И тогда её муж, успев за какие-то доли секунды, несмотря на ещё больше охвативший его ужас, это понять, ловко подставил бабке подножку.

Издав чем-то похожий на утиное кряканье звук, старуха-покойница с шумом растянулась по полу, едва не ухватив в своём невольном выпаде руками уже выбегавшую на балкон маму Жорика. Её «кряканье» было сопряжено с большим «выдохом», после которого всё вокруг ещё больше заволокло жуткой, нестерпимой вонью.