Нашествие Тьмы

Он жестом дал им знак замолчать. Один за другим они поняли, в чем дело. На них подошел посмотреть отважный бурундук. Шло время. Не видя никакой опасности, зверек подходил все ближе, потом еще ближе.

Пятеро закаленных солдат, ветераны самых мрачных и кровавых войн, каких только знал мир, задумчиво смотрели на зверька. А Пратаксис наблюдал за ними. Перо его быстро бегало по бумаге, отмечая, что они находят удовольствие в простых вещах, в естественной красоте творения. Во дворце они подобных черт характера не проявляли – дворец был жестокой сценой, не позволявшей актерам даже на мгновение отклониться от своих ролей.

Бурундуку в конце концов наскучило, и он побежал дальше.

– Если переселение душ и в самом деле существует, я не имел бы ничего против того, чтобы в следующий раз стать бурундуком, – заметил Турран. – Естественно, если бы не было сов, лис, соколов и прочих.

– Хищники всегда будут, – ответил Черный Клык. – Что касается меня, положение на вершине меня вполне устраивает. Мы, двуногие, – номер один. Никто нас не убивает, за исключением нас самих.

– Хаакен, с каких это пор ты стал философом? – спросил Браги.

Его молочный брат был молчалив и флегматичен, а главное – на него всегда можно было положиться.

– Философом? Не нужно быть гением, чтобы понять: будучи людьми, мы стоим на первом месте. Всегда можно собрать отряд, чтобы справиться с любым созданием, доставляющим тебе хлопоты. Как так случилось, что в этих краях больше нет львов или волков? Все ушли на это время года в Ипопотам?

– Друг мой, – заявил Пратаксис, – хоть ты и оголил свою мысль до костей, она все равно остается философской.

Черный Клык исподлобья взглянул на ученого – не издевается ли тот над ним? Он был старым солдатом, и нелюбовь к интеллектуалам составляла предмет его гордости.

– С такими разговорами мы далеко не уйдем, – сказал Рагнарсон. – Но возможно, стоит помолчать и подумать. Вот вам вопрос, друзья. Что происходит?

Вальтер выплюнул травинку и поискал новую.

– Люди нервничают, – заметил он. – Единственное, о чем я точно знаю, – они беспокоятся из-за того, что Фиана заперлась в Карак-Страбгере. Если она умрет…

– Знаю. Еще одна гражданская война.

– Ты не можешь уговорить ее вернуться?

– Нет, пока она не придет в себя.

Браги по очереди посмотрел каждому в глаза. Знали ли они?

Ему очень хотелось, чтобы проклятый ребенок поторопился с рождением, и тогда все бы закончилось. Он вернулся мыслями к той ночи, когда она наконец призналась ему. Они лежали на диване в его кабинете – редкий случай, когда им удавалось побыть вместе. Медленно ведя ладонью вниз по ее гладкому животу, он спросил:

– Не слишком ли много ты ешь сладостей? Что-то ты прибавила в весе…

Он никогда не отличался тактичностью, и его не удивили выступившие на ее глазах слезы.

– Это не жир, – прошептала она после недолгого молчания. – Милый… я беременна.

– О дьявол! – На душе отчаянно заскребли кошки. Проклятье, и что теперь делать? Что скажет Элана? Она и без того о многом подозревала. – Я думал… Доктор Вахтель говорил, что ты больше не можешь иметь детей, что после Каролан ты стала бесплодной.

– Вахтель ошибся. Мне очень жаль.

Она прижалась к нему, словно пытаясь забраться в укрытие.

– Но… почему ты мне не сказала?

Прошло уже немало времени, и лишь умело пошитое платье скрывало ее живот от посторонних глаз.

– Сперва я сама не поверила. Думала, дело в чем-то другом. А потом не хотела тебя волновать.

Что ж… она и впрямь избавила его от волнений, по крайней мере до этой минуты. Впрочем, вся его работа и без того состояла из сплошных тревог.

Скандал повредит слишком многим – Элане, ему самому, его детям, Фиане, Кавелину. Он потратил немало времени, проклиная себя за собственную глупость, но не готов был признаться, что главным образом боялся оказаться застигнутым врасплох. Не будь этого, он и дальше ложился бы с ней в постель.

Еще до того, как ее фигура изменилась настолько, чтобы вызвать всеобщие сплетни, Фиана взяла с собой верных слуг и Гьердрума и перебралась в Карак-Страбгер в Баксендале, где Рагнарсон выиграл сражение, ставшее поводом для празднования Дня Победы. Она сослалась на переутомление, что не выглядело таким уж обманом, – времена, в которые ей довелось править, были нелегкими, и она редко могла позволить себе минуту отдыха.

Звук рога вернул его к действительности.

– Дичь подняли, – заметил Драконобой, вставая.

– Идите, – сказал Браги. – Я, пожалуй, полежу тут и немного вздремну.

Хаакен, Рескирд, Турран и Вальтер, привыкшие к более активному образу жизни, ушли. Хороший отдых обеспечивал им удачную охоту.

– А ты, Дерель?

– Шутишь? Такой старый, толстый и ленивый, как я? К тому же никогда не видел смысла в том, чтобы гоняться за зверями по лесу, рискуя свернуть себе шею.