Нашествие Тьмы

Она вытерла ему лицо холодной мокрой тряпицей, и теперь он увидел ее отчетливее. То был вовсе не ангел смерти. На ней было одеяние светской помощницы сестер милосердия, а впечатление ореола создавал льющийся в окно солнечный свет, пробивавшийся сквозь нечесаные золотистые волосы. Наверняка это была дочь кого-то из итаскийской знати – ни у какой простолюдинки не хватило бы средств, чтобы столь верно поддерживать молодость и богато выглядеть даже в одежде сестры милосердия.

Он предположил, что ей лет тридцать… и вдруг понял, что полностью обнажен, а его мужское достоинство нерешительно пытается ей отсалютовать.

– Сражение… – пробормотал он. – Как долго я…

– Четыре дня. – Улыбнувшись, она опустила взгляд чуть ниже. – Сражение продолжается. Твой Черный Клык чересчур упрям, чтобы проиграть.

Она выкупала Браги, забавляясь его замешательством.

– Обстановку… доложи обстановку, женщина, – слабо потребовал он.

– Адмирал Стоунсифер два дня назад настиг их флот, – быстро заговорила она. – У них началась морская болезнь, и адмирал загнал их на скалы у Кровавого мыса, а береговая охрана их прикончила. Отец говорит, это историческая победа. Более великая, чем в битве за острова.

– Вот как? – улыбнулся он. – Это уж точно согреет душу Бадаламену. – Флот из Портсмута включал в себя все способные держаться на воде суда, захваченные вдоль западного побережья. Ко дну наверняка пошли десятки тысяч солдат Востока. – Что с Южным городом?

Она уложила его в постель. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

– Тех, кто пробрался через тоннели, вырезали под корень на Южной Портовой улице, к западу от моста…

– Они все-таки пробрались? В город? – Он попытался подняться, но она не позволила.

– Отец говорит, в Южном городе все еще льется кровь, но перевес на нашей стороне. Когда лорд Харртеобен атаковал со стороны болот…

У Браги закружилась голова. Он не планировал никаких операций сверху по реке.

– …половина тервола погибла. Сила на какое-то время исчезла, и они не могли спастись. – Она изобразила отгоняющий зло знак. – Этот… Нерожденный… говорят, он плавит их кости… Сила теперь вернулась, и я на самом деле не знаю, кто победит. Я только знаю, что мне не удается даже поспать. Раненые… их так много…

– Мы побеждаем, – благоговейно прошептал он. – Если Хаакен перехватил инициативу…

Ее пальцы коснулись его живота – возможно, случайно. Но итаскийские женщины, когда их мужчины не видели, могли проявлять немалую смелость. А он был знаменитостью и уже получил несколько интересных предложений, которые пока не готов был принять. На этот раз он был слишком слаб и провалился в беспамятство, ругая себя за упущенную возможность.

Но что-то все же изменилось. Его душа, как и тело, начала исцеляться.

Ее звали Ингер, что показалось ему восхитительной иронией судьбы: точно такое же имя носила его первая возлюбленная.

Они были обручены, пока тролледингская политика не рассорила их родителей. Отец Ингер убил его отца. А теперь у него, и притом весьма быстро, возникали отношения с семьей, с которой он сражался со времен своего прибытия в Итаскию после войн Эль-Мюрида. Она была из рода Грейфеллс, той его ветви, которая сохраняла нейтралитет во время попыток герцога Грейфеллса захватить итаскийский трон. Одну Рагнарсон подавил в зародыше, пойдя на убийство, и именно тогда ему пришлось бежать в Кавелин… Герцог был старшим братом отца Ингер.

«Проклятье, до чего же странный мир!» – думал Браги, лежа рядом с ней и ненадолго позабыв о войне. Возможно, существовала и более действенная терапия, но ни Вахтель, ни Визигодред, ни Вартлоккур не могли назвать таковой. Неделя с Ингер совершила чудеса – Рагнарсон даже перестал страдать от ран, нанесенных Насмешником. Он покинул госпиталь, чувствуя себя заново родившимся, с новыми планами и целью – целью жизни после войны. Нарушив принятое им самим решение, он впустил в душу очередную женщину.

Пока он выздоравливал, новости ему приносила только Ингер. Никто не приходил просить совета. Гордость его страдала, пока он не услышал, что не беспокоить его велел Вартлоккур. Браги потерял форму, подобно атлету, и чародей хотел дать ему время вновь обрести себя.

Хаакен неплохо справлялся, не только громя Бадаламена, но и запугивая претендентов на роль главнокомандующего. Переняв стиль Гаруна, он наносил удары по всем направлениям, избегая чересчур мощных атак и исчезая, когда противник пытался дать отпор. В Южном городе он добился успеха благодаря своему упрямству, знанию своих людей и преданности планам Браги. Он, как и Рагнарсон, уважал итаскийских лучников. Стреляя с крыш домов, они обеспечили ему господство на улицах, которые превратились в смертоносные зоны, вынуждая Бадаламена бросать еще больше солдат на захват Южного города. Мостовые были завалены трупами. И теперь, как видел Браги с Великого моста, Южный город стал столь мрачным местом, что даже стервятники облетали его стороной.