Наши беседы

При встречах с ними ни у кого из них не увидишь светлого взгляда на тебя, и не услышишь в ответ братского приветствия, а если и услышишь, то лишь "здравствуйте". Особенно со стороны их руководителей. Как будто они проходят специальную школу. При посещении нашими верующими их собраний, (мы своим членам это не запрещаем, а их члены у нас не бывают), они всячески дают понять, что мы для них не родные и что у них – Церковь Христова, а мы идем в погибель. Мы иногда думаем, что если отделенные братья много страдали, то страдания должны бы смирять сердца и наполнять их любовью Христовой. Если же страдания наоборот, надмевают и ожесточают сердце, то угодны ли Богу такие страдания?

Ответ: Такие небратские, а порой и нехристианские отношения отделенных к верующим ЕХБ зарегистрированных общин объясняются, во-первых, их неспособностью видеть те коренные изменения, которые произошли в официальных общинах ЕХБ за последние десятилетия. Чтобы не смотреть на них "вчерашними глазами" и не измерять их мерками 60-х годов. Христос говорил, что мы должны иметь "чистое око" (Матф. 6:22;), а Апостол Павел добавляет, что око наше не должно быть засорено (зашорено) "предубеждением и пристрастием" (1Тим. 5:21;). Предубеждение и пристрастие - это злейший враг правды, в плену которого мы часто оказываемся, и от которого так трудно бывает освободиться.

Во-вторых, здесь сказывается культурный уровень отделенных братьев и то, что все мы вышли "из низов". Вы говорите, что отделенные братья много страдали, поэтому должны бы глубже смиряться и исполняться любовью? Да, но страдания очищают и укрепляют нашу веру. Любовь же Христова изливается в сердца наши Духом Святым, Которого мы получаем не в страданиях и испытаниях, а "чрез наставление в вере" (Гал. 3:2;). Так вот этого-то наставления в вере, то есть настоящего духовного воспитания в церквах, какое было в 20-е годы, многие из нас и не получили. Мы вышли, как правило, из неблагополучных церквей с "палочным" воспитанием и не научились элементарным правилам культурного обхождения с другими, о чем говорит хотя бы грубый и немирный выход многих из нас из зарегистрированных общин.

Большинство руководящих братьев Совета Церквей уверовали в "военные" 40-е, 50-е и 60-е годы, когда атеизм вел ожесточенное наступление на церкви ЕХБ. а руководство в центре и на местах повсеместно отступало. Тогда вступали в бой молодые, ревностные братья и начинали войну со старшими и местными пресвитерами, членами исполорганов и двадцаток. Настоящие враги Церкви им были недоступны, они сидели в кремлях, а братья всегда под боком. И вели войну грубо, неумело, как научила их мирская жизнь-матушка. Христианской этике обращения с инакомыслящими братьями им не у кого, да и некогда было учиться, только родились - и в бой. А потом пошли узы, одни за другими, с небольшими перерывами на свободе. А в заключении, известно, какой культуре научишься.

Так начиналась и проходила наша "военная" жизнь в 60-е и 70-е годы, а затем волна вынесла нас на руководящие должности и мы, будучи сами невеждами, порождали целые поколения подобных себе последователей.

На войне, как известно, многие солдаты жертвовали собой, часто не имея в себе других более высоких моральных качеств, получали ордена, героев. После войны, если таковые оставались в живых, нередко не знали что с ними и делать. Они приносили с фронта войну домой, и продолжали ее в своих семьях и в других сферах совсем невоенной жизни. Тогда их снова сажали за решетку. Не могли перестроиться.

Так уж устроена наша испорченная человеческая природа, что на войне с оружием в руках люди охотней делаются героями, нежели в мирной созидательной жизни. Петр, ученик Христа тоже готов был умереть за своего Учителя, но только с мечем в руках. Когда же Господь повелел ему разоружиться, Петр сник и устрашился даже старой рабыни.

"Долготерпеливый лучше храброго и владеющий собою лучше завоевателя города" (Прит. 16:23;). Поэтому Господь и не доверил воинственному Давиду строить храм Свой.Здесь нужен был сугубо мирный человек, не проливший много крови (1Пар. 22 гл.)

Годы войны со ВСЕХБ, с Уполномоченными и КГБ породили в нас такой непримиримый дух войны, что мы сделались совершенно неспособными к мирной созидательной жизни и к забвению того, что нас когда-то разделило. Мы готовы снова и снова поднимать все старое, выискивать новые причины для оправдания своего противостояния, возводить непроходимые барьеры, тогда как причина в самих нас, мы не можем жить без войны. Это – наша стихия.