Наши дети. Азбука семьи

Я увела его в кухню и закрыла дверь, чтобы дети не слышали. Конечно, Гоша успел уловить агрессию и испугаться: в его глазах на мгновение промелькнул ужас.

– Это не мужик, – я не ожидала от Дениса такой реакции, – это тот самый мальчик из Дашиного детского дома. Который пишет стихи. Ему всего пятнадцать лет.

– Что ему тут надо?!

– Он просто приехал в гости.

– Ты в своем уме?! – муж вышел из берегов. – У нас две девочки в подростковом возрасте. И тут этот самец!

– Денис, ты что, – я по-настоящему испугалась, что муж выставит Гошу за дверь, – он же ребенок! Ровесник Нэллы.

Только потом, задним умом, я поняла, что произошло – Денис ощутил угрозу. Этот «чужой» претендовал на внимание женщин, больших и маленьких, в его семье. Гоша вступил в бессознательное соперничество с единственным мужчиной. Буквально месяц назад примерно так же, поначалу неосознанно, я отреагировала на Дашу Большую, когда она появилась у нас дома и потом пыталась соперничать со мной, чтобы захватить власть в семье. Помогало только одно – менять угол зрения. Видеть перед собой не половозрелого взрослого, хотя перед глазами был именно этот образ, а ребенка, который нуждается в помощи.

Один из самых сложных моментов в принятии подростка-сироты – это умение видеть маленького беззащитного ребенка в теле взрослого человека. И помнить о том, что подростку нужны опора и защита.

Весь вечер Гоша старался держаться поближе ко мне, словно искал защиты. Постепенно он разобрался, что к чему: понял, что Денис добрый и абсолютно безопасный – мухи не обидит. Разве что подшутить может, но на юмор Гоша никогда не обижался.

И все-таки им было очень трудно найти общий язык. У Дениса никогда не было сыновей, ребенок в его картине мира означал «девочка». А Гоша, с рождения живя в системе, общался только с женщинами – мужчин-воспитателей или учителей у них не было. Конечно, он видел время от времени директора детского дома, проходил каждый день мимо охранников, но чтобы научиться строить отношения со своим полом, этого было ничтожно мало. Нужен был образ отца, старшего мужчины, наставника. И оба они – Гоша с Денисом – общались друг с другом так, словно шли по минному полю. Мне хотелось помочь им обоим, но я не очень понимала, что можно сделать. Только рассказывала, оставаясь с каждым наедине, Денису о Гоше и наоборот. Мне казалось, хоть так, через истории из жизней друг друга они смогут познакомиться ближе.

В тот же день Гоша впервые увиделся и с Нэллой. Тут, как обычно, никаких проблем не возникло – не было еще в нашей жизни ребенка, которого бы старшая дочь не приняла с распростертыми объятиями. Каждый казался ей интересным, с любым она находила общий язык. Кровные дети нередко испытывают ревность к тем, кто приходит извне, а Нэлла наоборот. Первая шла навстречу и даже в самые сложные моменты с Дашей и Гошей говорила только одно: «Если бы я знала, что будет так сложно, сто раз бы подумала, прежде чем согласие на них давать». Но все равно продолжала поддерживать и защищать Гошу с Дашей.

Гоша с того дня стал приезжать к нам каждые выходные. Не успевали мы в субботу открыть глаза, как уже раздавался звонок в дверь. На пороге стоял Гоша. Он никогда не предупреждал заранее, и потому нередко случалось так, что никого дома не заставал. Я работала в фонде по субботам – в этот день мы как раз проводили лекции в Клубе и устраивали другие мероприятия. Гоша звонил мне, спрашивал, куда можно подъехать и через час-другой был уже тут как тут. Старался помогать. Надевал футболку фонда и работал волонтером. Наблюдал за приемными семьями и их детьми. Спрашивал, чем помочь.

Словно всем своим существом говорил мне: «Я здесь! Я тут! Не забывай про меня!»

– Гоша, принеси, пожалуйста.

– Гоша, разложи, пожалуйста.

– Гоша, порежь, пожалуйста.

Удовольствие, с которым он помогал, подкупало. Иногда я незаметно наблюдала за тем, как он работает, и улыбалась от счастья. Его желание нравиться не оставалось незамеченным, рядом с ворчливой и всегда недовольной Дашей Гоша казался мне сокровищем, подарком судьбы. И в то же время я испытывала чувство вины – понимала, что ничего не могу ему предложить. Мы не сможем принять взрослого мальчика.