Наши дети. Азбука семьи

Каждый раз, обнаружив новое «украшение», я банально лишалась разума. Не могла справиться с чувствами и орала, ругала, билась в истерике. Страх перед смертью возвращался за долю секунды и лишал остатков здравого смысла. А когда я узнала, что Нэлла проделывает все это с собой сама – денег на подобные манипуляции у нее точно не было, – то чуть не грохнулась в обморок. Медицинские иглы, перекись водорода, левомеколь, расширители и хирургические перчатки в ее рюкзаке свели меня с ума.

В страшном сне я никогда не могла представить себе, что когда-нибудь красавица-дочь будет выглядеть так. Каждый взгляд на ребенка причинял невыносимую физическую боль. Словно это в меня вонзались толстые иглы, мои мочки растягивались под давлением расширителей. Мое сердце жгли каленым железом. Жалость и ярость раздирали душу на части, я давно обессилела от этой бури внутри.

– Где ты была?

– У подруги.

Я видела, что Нэлла напряжена до предела, но ни за что не сознается в этом. Она продолжала играть любимый спектакль «все норм».

– Какой? Я всех обзвонила.

– Мы в Интернете познакомились.

Я заранее дала себе слово не выходить из себя, не допускать ни крика, ни слез. Но сейчас едва не сорвалась.

– Ты понимаешь, что это опасно? Малознакомых людей нельзя считать своими друзьями.

– Можно, – Нэлла нахохлилась еще больше, – у тебя устаревшие понятия. Все находят друзей ВКонтакте.

Ребенок! Глупая несмышленая девочка, которая не ведает, что творит. Не хватало у меня уже на нее ни жалости, ни злости! Главное, найти в себе силы и выдержать разговор, дойти до самого главного.

– Ты не ночевала дома. Это недопустимо.

– Все ночуют у друзей!

Конечно, неправда. Нэлла снова испытывала меня на прочность – сорвусь, не сорвусь. Если начну орать, значит, все, разговор окончен. И можно спокойно выйти победителем из очередной переделки. Отвоевать очередной кусок вседозволенности, если уж родители не держат границ.

Твердость и спокойствие родителей – главные критерии успеха при установке правил в семье. Неуверенность, излишняя эмоциональность мешают держать границы и дают богатую почву для манипуляций со стороны ребенка.

 Меня это не волнует. Есть правила нашей семьи. Никто не имеет права их нарушать. Кроме того, тебе 14 лет, значит, родители отвечают за тебя по закону. Ночью дети обязаны быть дома!

– И что? – очередной наглый взгляд.

– Пора принимать решение. У нас только два варианта.

– Каких?! – она впервые по-настоящему заинтересовалась.

– Ты соблюдаешь правила. Приходишь домой не позже девяти часов вечера, выполняешь обязанности и избавляешься от своих троек. Тогда можешь и дальше жить с нами. А если нет, живи полностью самостоятельно.

Нэлла, оторопев, уставилась на меня. Это она всегда угрожала нам с Денисом тем, что уйдет. Манипулировала. Доводила до отчаяния. Пугала, что возьмет и не вернется домой в один прекрасный день, если «родаки» будут сильно ее доставать. Теперь ситуация приняла неожиданный для нее оборот.

– И где я буду жить? Ты мне снимешь квартиру?

– Снимешь себе все, что захочешь, сама. Мы с папой не собираемся давать тебе денег. И еще – первое время мы не сможем с тобой общаться.

В глазах Нэллы впервые промелькнуло что-то похожее на испуг – я заметила это, прежде чем дочь успела надеть очередную подростковую маску. Она умела быстро взять себя в руки.

– Жестоко, – ребенок наигранно улыбнулся, – а общаться-то почему нельзя?

– Для нас с папой это слишком тяжело, – я сохраняла спокойствие из последних сил, – мы измучились и устали. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на вечную войну с собственным ребенком.

– А ты не хочешь узнать, почему я не пришла домой? Что случилось? – сделала она последнюю попытку развернуть ситуацию в свою пользу.

Я не хотела. Смертельно устала за последнее время от наглого вранья и бессмысленных разговоров. От своих долгих, с примерами из жизни, объяснений, почему опасно передвигаться одной по городу поздно вечером. От педагогических бесед на тему «надо учиться». От душеспасительных разговоров о вреде сигарет и алкоголя. Нэлла продолжала гнуть свою линию и задвигать родителей с их нотациями за линию горизонта. Могла явиться домой с запахом табачного дыма в волосах. Могла непростительно опоздать к назначенному времени. Могла даже исчезнуть посреди ночи из дома, несмотря на строжайший запрет: дожидалась, пока мы уснем, и потихоньку выбиралась на улицу по зову соседских мальчишек. Таких же безбашенных подростков, как и она сама. Все это, вкупе с неминуемыми скандалами и ночными разборками, не мешало ребенку с прежней детской радостью делиться со мной историями из своей жизни. Это окончательно выбивало из колеи – я сходила с ума от раздвоения личности Нэллы: несмышленый добрый ребенок то и дело превращался в изощренного злобного переростка, который только и делал, что причинял близким людям сильную боль.