Наши дети. Азбука семьи

У той медали оказалось две стороны – о сиротстве в нашей стране начали говорить. В средствах массовой информации появились качественные статьи, стали доступны цифры и факты, а главное – Школу приемных родителей сделали обязательным этапом на пути к усыновлению.

ШПР стала важнейшим вкладом в развитие семейного устройства.

Мы с Денисом смогли наконец обо всем серьезно поговорить. Обсудить, сидя на кухне, наши риски и возможности. Наши ресурсы и недостатки. За все годы брака это был первый большой и глубокий разговор, который касался всей системы нашей семьи. И прошлого – наших родительских семей, и будущего – наших детей. Мы с Денисом все еще тащили многие проблемы из собственного детского опыта, из тех установок, которые получили сами после рождения. Брак моих родителей и родителей Дениса распался. Ни ту, ни другую семью нельзя было назвать гармоничной. Роли матери и отца были нечеткими. В обеих семьях основной груз ответственности лежал на женщинах. Такая искаженная модель повсеместно встречалась в советское время: супруг оказывался еще одним ребенком в семье. А уж о бережных, полных любви и поддержки, супружеских отношениях, к сожалению, даже речи не шло. Нам негде было взять нужный пример. Приходилось строить собственную семью интуитивно, спотыкаясь и падая на каждом новом шагу.

Мы оба смогли признать, что стабильность, которой мы достигли в материальном плане, не означает семейного благополучия в целом. А как следствие, не означает и благополучия ребенка.

Рассматривать благополучие ребенка вне контекста семейной системы, супружеских отношений, физического и психологического состояния обоих родителей бессмысленно. Усилия, направленные на счастье ребенка, должны быть направлены на создание гармонии внутри семьи. Положительные изменения могут прийти через готовность работать над собой и через осознанность взрослых.

– Слушай, мы уже шесть лет ходим вокруг да около, – Денис тоже считал, что дальше тянуть с решением нельзя.

– Понимаю, – холодной головой в той ситуации, как ни странно, оказалась моя, – но нельзя принимать ребенка в семью, если между родителями нет хороших супружеских отношений.

– Ты это о чем? – он посмотрел на меня с подозрением.

– Мы с тобой то разводимся, то недовольны друг другом, – я решила, наконец, сказать все как есть, – у нас много старых обид, с которыми никто из нас ничего не делает. Мы даже на секс смотрим по-разному. Как с этим быть?

– Не знаю, – он расстроился оттого, что я вытащила на свет божий массу покрытых пылью проблем, – но я готов на что угодно! Лишь бы все получилось.

– Отлично, – я улыбнулась ему, – и я тоже.

Пока ждали начала обучения – группы в Школе приемных родителей тогда формировались медленно: записались мы в декабре, а на занятия попали только в апреле – отправились на семейную психотерапию и записались на прием к хорошему сексологу.

Уже тогда, до начала учебы в ШПР, непростой опыт рождения и взросления Нэллы помог нам многое осознать: ребенок, который придет в семью, будет не укреплять ее, а расшатывать. Возникнут проблемы, которых сейчас мы не можем себе даже вообразить. Потребуется много сил, физических и моральных. Если с кровной дочерью нам было так тяжело, то что принесет с собой ребенок приемный?! Мы можем разрушиться. Можем не выдержать.

Нам нужно было построить надежную основу и хорошие партнерские отношения. А без этого и правда – больше никаких детей. Иначе мы будем не помогать, а вредить – только потому, что не справимся со своими задачами.

Открытость в своих запросах на помощь и работа с психологами помогли нам перестроить дисфункциональную семейную систему – через семнадцать лет после вступления в брак! – и прийти к гармонии. Оказалось, и такое возможно. С тех пор мысли о том, что люди способны не только учиться, но и переучиваться ради собственного блага и блага своих детей, всегда со мной.

Очень важно не ставить на людях крест, если они не являются угрозой для жизни и здоровья своего ребенка, а помогать им исправиться.